Как объяснить смысл иконопочитания людям, недавно перешедшим в Православие из протестантских движений?

В таких случаях, я обращаюсь к тому как этот вопрос уже очень давно разрешил прп. Иоанн Дамаскин, различая поклонение Богу и почитание образа. Он указывал что, например Священное Писание это тоже чтимый образ. Разве допустимо для протестанта если бы кто-нибудь проявил небрежение к тексту Писания употребив бумажные страницы Библия для хозяйственных нужд или иного небрежного действия. Значит ли это что они поклоняются бумаге и краске? Текст писания находится на возвышенном месте и во время молитвы. Другой пример это фотографии близких, хоть сейчас их все меньше на бумажных носителях, но ведь совсем недавно была традиция носить их с собой, ставить на видном месте. Эти примеры показывают как раз разницу между почитанием и поклонением между образом и первообразом. Прижимая к сердцу фотографию мамы, ребенок вспоминает о маме, а не поклоняется бумаге и краскам. Почитая тот или иной образ Богородицы, мы прославляем Матерь Божию и ее ходатайство перед Своим Бодественным Сыном за нас, подобно тому что было в Кане галилейской. И есть такие иконы молитвенное обращение перед которыми имело значительное последствие для множества людей, иногда целых народов.

Иконопочитание — это догмат Православной Церкви. Мы должны относиться к иконопочитанию как к догмату. То есть это ни в коем случае не отменяемая, неизменная часть церковной жизни и богослужения. И тот, кто игнорирует какую-то часть догматического учения, впадает в ересь. Поэтому непочитание икон — это ересь.

Вопрошающим надо об этом прямо говорить. Автор вопроса жалуется, что он не может доказать. Я обычно привожу два основных примера: медный змий и тень апостола Петра. Тень апостола Петра как аргумент мне особенно нравится, потому что тень — природное явление. Но тень, несомненно, есть изображение. Это только силуэт, но в ней — естественный образ человека, и здесь необходимо напомнить, что тень апостола Петра исцеляла больных. Если вы следуете Священному Писанию, вам должно быть достаточно этого. Так почему же воспроизведение его образа, который можно назвать тенью его святости, не может быть предметом почитания, как это установлено Седьмым Вселенским Собором? В первые века христианство распространялось в основном в греко-римском мире. У древних греков было предание, что искусство живописи возникло именно из тени: некий молодой человек уходил на войну и зашел к знакомой девушке проститься. Тень от его фигуры падала на стену, и, расставаясь ним, девушка обрисовала теневой силуэт; это якобы и было началом живописного искусства.

Тень — это хороший пример, но она не есть предмет, которым люди могут распоряжаться. Господь творит такое изображение, значит, оно нужно, но оно очень быстро исчезает. А нам очень хочется, чтобы помощью Божией исцелялись больные. Поэтому мы, как бы подражая природе, но по творческим возможностям человека, которые в данном случае превосходят природу, и воспроизводим образы Божии и святых, и Церковь установила, что можно их воспроизводить. Поскольку Господь создал мимолетное изображение, для нашего вразумления, то и мы их создаем, соответственно, но более постоянные и в разных ракурсах. Со временем и они когда-то исчезнут, но не так быстро, как тень. Так что иконы оправданы вот этой самой единичной святой тенью, которая исцеляла. Это был, конечно, особый случай, но он имеет значение для всех времен и потому включен в Писание. Почему одни удостоились тени апостола Петра, а миллионы других людей не могут удостоиться той же тени того же св. Петра и других святых? Конечно, эта тень тоже прекратила творить чудеса. Но почему этот образ, данный нам в Писании, нельзя использовать?

И надо учитывать параллельно, конечно, ветхозаветного медного змия, который является подобием Сына Человеческого как Его аллегорическая икона, что следует из слов Самого Спасителя.

Кроме того, я, когда читаю лекции, объясняю, что когда крестили Корнилия сотника, то в его доме наверняка были языческие изображения. В доме знатного римлянина (а он был центурион, богатый, у него были слуги), просто в быту все украшалось различными изображениями из мифологии. Никто в доме Корнилия уже не уделял им особого внимания, но иудеям запрещалось входить в языческие дома, потому что они были осквернены этими изображениями. Кроме того, в римском быту были и обязательные изображения: центурион (тот же сотник) должен был иметь в доме изображения императора, римского орла. Иначе его просто казнили бы, если б он стал их уничтожать. Это всё было допущено апостолом Петром, а потом приняло христианский характер. Апостол Петр спокойно всех окрестил, не обращая никакого внимания на изображения. Сила их уже была утрачена. Это самая ранняя стадия, но у первого поколения христиан всё это уже есть.

Еще можно вспомнить, что апостол Павел отметил особенную набожность афинян, когда увидел среди их алтарей алтарь «Неведомому Богу». Об изображениях здесь деликатно умалчивается, конечно, но для меня, как искусствоведа, нет никакого сомнения, что алтари были украшены какими-то образами. Потому что это было естественно для всей античной культуры. Как зооморфные, так и антропоморфные образы были всюду, не только растительный орнамент. И в раннехристианском искусстве тоже появился зооморфный образ Агнца, который означал Спасителя, хотя агнец — это животное; но это никого не смущало. И только в VII веке такое изображение было запрещено. Но почему же нам не изображать, уже в человеческом образе, Господа и святых?

Вот так, мне кажется, можно более развернуто ответить на этот вопрос.

Я помню, как один священнослужитель давал в подобных случаях такой убедительный ответ. Он доставал свои права, открывал, показывал лежащую там фотографию любимой жены, целовал эту фотографию и говорил: «Когда я скучаю по своей жене, я смотрю на эту фотографию, и мне становится немножко легче. Но я же не поклоняюсь бумаге и краске, вы же в этом меня не додумаетесь обвинить. Чем старше вы становитесь, тем дороже для вас фотографии любимых людей, особенно детей и внуков, которых вы редко видите. Это не является идолопоклонством».

Такой ответ может быть четкой иллюстрацией того, что происходит с нами и с нашей душой тогда, когда мы поклоняемся иконе.

Потом, надо понимать следующее. Если вчитываться в Чин освящения, то увидим, что икона какого-либо святого освящается потому, что этот человек был иконой Бога, явил Его святость. То есть Церковь исповедует этим святость Божию, которая сияет в главной иконе Бога на земле; а главная икона Бога на земле — это человек, главный носитель Его образа.

Но, наверное, убедить от ума этих людей очень трудно, если не отогреть их любовью.

На самом деле, когда человеку встречается хорошая икона, она может быть таким опытом, который вообще приводит его к вере и открывает ему Господа, Матерь Божию или святого человека. Поэтому, наверное, главная наша ошибка: мы сами забываем о том, что икона — это богословие в красках. А богословие не приемлет двусмысленности, ложных формулировок. А мы к иконам и к тому, как наши художники-иконописцы пишут иконы, относимся так, как будто это не является богословием. И у самих священнослужителей, и у тех, кто украшает храмы, кто руководит этим, должен быть определенный уровень понимания того, чем должна быть икона. Иногда икона такова, что лучше бы ее не было, — настолько плохо написана. И конечно, трудно найти хорошего иконописца в далеком поселке. Но, может быть, лучше одна икона хорошая, написанная в большом городе опытным иконописцем, который, с одной стороны, имеет мастеровитые руки, действительно художника-профессионала; а с другой стороны, этот иконописец сам глубоко верующий человек и любит Того, Кого изображает, — Господа Иисуса Христа. Тогда эта икона может быть откровением для другого человека.

Объяснение иконопочитания людям, недавно пришедшим в Православие из протестантских течений, — это важная и непростая задача. В таких случаях важно понимать, что эти люди могут воспринимать иконопочитание как идолопоклонство, что является распространенным среди протестантов.

Прежде всего, священнику следует основательно подготовиться, изучив литературу, в том числе работы, раскрывающие церковное учение о святых иконах, решения Поместных Соборов (например, Седьмого Вселенского Собора), а также современные апологетические труды по вопросу иконопочитания. Важно разобраться не только с исторической стороной вопроса, но и с теологическими аспектами.

Кроме того, следует проводить регулярные беседы на приходе, где священник сможет рассказать об основах православного вероучения и обоснованиях иконопочитания. В этих беседах полезно будет разобрать распространённые протестантские возражения против почитания икон и подробно объяснить православное понимание икон как «образов» — символов Божественного мира, а не как предметов поклонения.

Если священник чувствует, что его знаний недостаточно, возможно, стоит пригласить другого опытного священника или миссионера, который сможет провести беседу и поделиться своим опытом.

Также важно помнить, что многие православные, даже не переходившие из протестантизма, также не всегда понимают истинный смысл иконопочитания. Поэтому такие беседы могут быть полезны не только для новых прихожан, но и для всей общины.

Подготовив такую работу, священник сможет не только помочь приходящим в Православие, но и укрепить духовную основу всей паствы, объяснив суть иконопочитания на доступном и глубоком уровне.