"Священнику важно уметь быстро оценивать обстановку и мгновенно принимать решение" — протоиерей Димитрий Смирнов

— Дорогой отец Димитрий, в нашу редакцию поступил следующий вопрос — нужно ли стараться «расшевелить» человека на исповеди и как это сделать? Скажем, прихожанин ходит почти каждый день, но исповедь всегда общая: «Согрешил леностью, завистью, гневом, словом, делом и моими чувствами».

— Можно спросить: «А ты знаешь, какой первый грех был совершен во вселенной?» Он ответит: «Не знаю». А батюшка скажет: «Этот грех — зависть. Ты вот чему позавидовал?»

Нужно остановиться на самом вопиющем грехе, особенно если прихожанин постоянный. Священник этот списочек уже знает и может сказать: «Ну, как мы с тобой с завистью будем бороться? Чему завидуешь? Давай подумаем и начнем». И предложить упражнение, например: «Утром и вечером делай один земной поклон и проси у Господа: „Господи, помоги мне избавиться от зависти, прошу Тебя“», и глядишь… Потом его спрашивать: «Как успехи?» А когда решите, что достаточно, можно перейти к борьбе с другим грехом, появится уже некое движение.

При этом, всегда должна быть мягкость, не надо сразу обличать и клеймить.

Но нужно таким образом побеседовать, чтобы человек понял, что его слова «все так делают» — на самом деле, не ответ.

Свою пастырскую деятельность можно расцветить и украсить многими компонентами. Все люди разные и каждому нужно что-то свое.

Опять-таки, нужно подобрать такую манеру и технику разговора, чтобы он усовестился и обязательно захотел прийти во второй раз. В любом случае человек должен увидеть к себе доброжелательное отношение, как бы тяжко он не согрешил. А пришедшего в первый раз можно и поощрить, сказать: «Ты хорошо сделал, что пришел, потому что пришел по адресу».

В отдельных случаях можно пригласить прийти во второй раз. Например, приходит женщина, страдающая алкоголизмом. Я говорю: «Если хочешь, я с тобой позанимаюсь. У меня все алкоголички пить бросили. Это дело, конечно, хлопотное, но за год мы с тобой справимся. Так что если желаешь — можешь располагать моим временем».

Главное — человека не перегрузить. И если долго задавать вопросы — вы увидите, что в какой-то момент вам начнут отвечать совсем на другое. Это значит, что человек уже выпал из некоего поля, в рамках которого можно что-то сделать. Поэтому нужно из всех возможных слов и вопросов выбрать такие, на которые человек обратил бы особое внимание. То есть для священника очень важно уметь быстро соображать.

Пастырь видит, что человеку полезнее, ставить ли перед ним какой-то барьер или, наоборот, поощрить. Все это довольно неоднозначно, в этих вопросах нельзя действовать по схеме: здесь — одна епитимья, а там — другая. Это путь ложный.

— Один сельский батюшка из числа наших подписчиков спрашивает: «Насколько уместно останавливать отпевание в некоторых моментах и объяснять людям, что происходит?» Он часто замечает, как светским людям, пришедшим на отпевание, становится скучно, и они выходят из храма, потому что совершенно не понимают, что происходит. И как Вы относитесь к сокращению других последований из Требника — молебна, панихиды, отпевания, соборования?

— Если обстоятельства, при которых происходит отпевание, требуют пояснения Таинства, то прервать его вполне уместно: людям должно быть понятно, что происходит. Поэтому я не вижу здесь никаких противоречий. Я участвовал в таких чинопоследованиях (например, Таинства Крещения), когда священник останавливался и давал пояснения.

Я спокойно отношусь к сокращениям служб. Например, принесли усопшего, священник секунды две смотрит на людей, которые пришли, и по одежде, по выражению их лиц понимает, что до этого они были на отпевании лет двенадцать тому назад. Поэтому из всех возможных последований нужно избрать такое, которое будет наиболее приемлемым и эффективным для данной аудитории.

И лучше на эту часть службы приготовить специальное обращение, сколько людям по силам выслушать. Например: «Перед нами лежит тело человека, но он из всех нас — наиболее живой. Хотя его тело умерло, но душа познала теперь и существующего Бога, и преддверие суда, и многое другое, что нам неведомо. Так вот, давайте все подумаем о том, что скоро и мы будем лежать так же. Только неизвестно, принесут ли нас в церковь и будет ли прочитана над нами молитва? И найдутся ли люди, которые похоронят нас по-христиански? И что это все для нас значит? Мы сами пришли на отпевание — значит, для нас христианское отпевание играет некую роль. А что будет ждать нас самих?» И говоря в таком духе, можно постараться человека пробудить.

Я знаю много случаев, когда люди, оказавшись на отпевании, получали такое вразумление, что подходили к священнику и спрашивали: «А как сделать так, чтобы и меня потом точно так же отпели?» Советовались просто. Это вообще интересно, как само отпевание может стать поводом для миссионерской работы. Священник весь наш литургический аппарат, так сказать, должен направлять именно на ми́ссию и все для этого использовать: и крещение, и венчание, и отпевание.

Мне кажется, всегда нужно иметь в виду пользу дела. И все, что в этом направлении делается, с оглядкой на психофизическое и духовное состояние человека, оказавшегося под воздействием священника, имеет положительный смысл. Но, конечно же, нужно смотреть и на эффективность. Если это превратится в метание бисера перед поросенком — то лучше остановиться. Поэтому тут только опыт может подсказать.

Причем священнику очень важно мгновенно принимать решение; не раздумывать, а уметь быстро оценивать обстановку.

— Сейчас распространена проблема воспитания священниками своих детей. Как священнику воспитывать своих детей, если он работает и служит без выходных?

— Главное воспитание сыновей — это вовлечение их в свою деятельность. Так было всегда. В деревне, где у меня домик, есть одна семья крестьянская. И я видел, как дети вовлекаются в крестьянский труд. Уже с пяти лет начинают сено ворошить или гусей пасти. Чем старше — тем труд становится сложнее, вплоть до того, что они начинают трактор осваивать. Мне очень понравилось, что дети все делать умеют в крестьянском быту.

Также отец-священник, наверное, желал бы, чтобы дети пошли по его стезе. Можно так организовать деятельность в храме и вокруг храма, чтобы у него были замечательные помощники в лице своих детей.

Известны случаи, когда в России будущие наши святители читали Апостол в церкви с 5 — 7 лет. Но если кто читает Апостол, тот может и Часы читать, и на клиросе петь. И вообще, жизнь вокруг храма обычно кипящая, там многое надо осваивать. Видя, как отец трудится по храму, вся семья может ему помогать, в чем-то участвовать, особенно в сельских приходах.

— Некоторые известные проповедники сегодня нередко прибегают к чересчур эпатажным формам проповеди, чтобы удержать внимание людей или сделать акцент на какой-то мысли. Насколько вообще допустим эпатаж в проповеди священника, как своим прихожанам, так и в будничной среде?

Смотря какая перед вами стои́т задача. Если задача эпатажа — это совершенно ненужная вещь. Другое дело — если так само собой органично выходит…

Ведь проповедь — это особый жанр, это, можно сказать, художественное слово, но на тему Евангелия или житий святых. И по плодам узнаем, что за древо.

— Батюшка, подскажите правильное рассуждение, которым можно было бы успокоить прихожан, смущающихся неосторожными и соблазнительными высказываниями священнослужителей в радио- и телеэфирах?

Любое смущение — от дьявола. Разные существуют манеры ведения беседы и проповеди, тут надо смотреть на сущность дела.

И потом, надо понимать, что если снимается проповедь, которую я говорю только для своих прихожан, то человек, который смотрит её в интернете, оказывается случайным свидетелем и будто подглядывает в замочную скважину. А если бы он в храме рядом стоял — это уже повлияло бы на композицию проповеди. Поэтому некоторая проблема тут существует. Когда моя задача — как-то пробудить человека, то я что-то в своей речи допускаю. Хотя я стараюсь без резкостей.

Но в силу того, что очень многие вещи, даже в Евангелии, людям непонятны, то приходится обнажать их до понятности.

Смотрите также:

• Памяти отца Димитрия Смирнова — слово епископа Пантелеимона в день отпевания
• «Для нас нет большего счастья, чем прямо сейчас предстать перед Воскресшим Христом» — к 67-летию отца Димитрия Смирнова