Вы знаете, в Церкви есть спикеры по общественным проблемам, которые умеют пройти между Сциллой и Харибдой. Это очень тяжёлое служение, которое должен нести очень мудрый человек. Это не для меня, например.
Когда прихожане меня спрашивают о чём-то, я им честно отвечаю, как думаю. Но политических вопросов никогда не касаюсь. Например, у нас в храме есть люди, которые радовались присоединению Крыма: «Наконец-то Крым наш!» А есть люди, придерживающиеся другой точки зрения. И те, и другие причащаются из одной Чаши.
Есть приходы, где концентрируются люди только одних каких-то взглядов. У нас они перемешаны, и я понимаю, что единство во Христе, которое у этих людей есть, превосходит все политические вопросы. Это единство просто несколькими этажами выше.
И я не имею права говорить людям о своих политических взглядах, высказывать какое-то мнение, потому что иначе я разрушу это единство.
Сейчас часто спрашивают про военные действия на Украине. Я извинюсь и говорю, что мне слишком больно об этом говорить, и я могу только молиться.
Тем более, что у нас есть Предстоятель Церкви, который тоже очень тактичен в этих вопросах, потому что тоже прекрасно понимает, что нельзя их касаться.
Скажем, мне предлагали подписаться под открытым письмом в поддержку заключенных по «московскому делу» в 2019 году. Под ним было много подписей, но я его не стал подписывать принципиально, потому что не имею на это права.
Я имею право высказать своё политическое мнение, только сняв рясу и надев рубашку, то есть как гражданин России, просто как человек, а не как священник. Мне кажется, что в противном случае, как только я скажу что-либо, какая-то часть людей уйдёт из нашего прихода. Я не могу себе этого позволить. Нам дано большее, высшее. А спускаться, терять это единство во Христе я не смогу. В конце концов, я не политолог и не очень умный человек, я могу ошибаться, а авторитет священнослужителя подкрепит моё ошибочное мнение. Понимаете? Поэтому, как мне кажется, в этом вопросе надо быть очень осторожным.
Если кому-то очень важно узнать моё мнение по политическим вопросам, и он подойдёт ко мне, то я сниму рясу и скажу, что думаю — но не как священник, а как гражданин России. Я имею полное право выразить свою точку зрения как гражданин. Многие полагают, что священник — это человек, поражённый в правах, и он не может иметь своего мнения. Ничего подобного! Я могу возмущаться, например, чудовищным воровством некоторых чиновников или ещё какими-то вещами. Но если я как священник начну вещать с амвона, что, мол, в эту партию идите, а в эту партию не идите, то это будет неправильно. Но я должен назвать грех грехом.
Я очень обрадовался, когда Крым вернулся в Россию, потому что помню наши переживания, когда мы учились в семинарии и разваливался Союз. У нас был дивный преподаватель по истории Русской Церкви, который рассказывал: «Когда русская армия занимала Крым, в этой армии не было малороссов. Это была льгота, которую Екатерина дала истерзанной Малороссии, из которой не рекрутировались солдаты». Я долго переживал по крымскому вопросу и успокоился буквально за пару лет до 2014 года. И сказал об этом с амвона. А потом ко мне подошла прихожанка, у которой родители живут на Украине, и сама она находится по другую сторону баррикад, а живёт здесь, в Москве. Она была страшно напряжена, обижена, разочарована. Это многодетная семья, очень дорогие мне люди. И тогда я понял, что не имею права об этом говорить. Я не готов потерять главное, то есть евхаристическое общение и единство с человеком, ради второстепенного, которое может нас разъединить. Это мой вывод.
Я ни с кем не говорю о политических вопросах, не советую, за кого голосовать. Прихожане вначале пытались что-то спрашивать, но теперь уже не задают таких вопросов, я просто на них не отвечаю.
У нас разрозненный народ. Мы настолько разъединены, что только Церковь и сохраняет единство: проецирует своё внутреннее евхаристическое единство вовне и собирает людей в одно целое. Если ещё и священник будет разобщать, тогда вообще всё развалится.
А так люди знают о том, что хотя у них разные политические убеждения, но они не касаются этого в разговорах друг с другом, по крайней мере, в рамках прихода.
И даже в наших приходских информационных и молитвенных чатах, где мы просим молиться о тех, кто заболел, у нас правило: не говорить о политике.
Продолжение...
Анонимный вопрос
.jpg)
