Епископ Константин (Островский) о проблемах подготовки будущих священников

• К чему и как готовить будущих пастырей?
  
• Отсутствие причастности к традиции духовной жизни.
  
• Проблемы семей духовенства. Формализм в церковной жизни.
  
• Почему церковные дети не идут в семинарии?
  
• Подготовка ставленников к рукоположению.
  

-К чему и как готовить будущих пастырей?

Практически 15 лет непосредственно занимаюсь подготовкой духовенства для Московской областной епархии.
10 лет был проректором Коломенской духовной семинарии, сейчас уже пятый год являюсь ректором. Плюс, я председатель Отдела образования и катехизации, а также председатель Московской аттестационной Комиссии. То есть, молодое духовенство Московской Областной епархии, прошедшее практику под руководством благочинного, отправляется к нам на Комиссию сдавать экзамен.
Есть у нас пока некий минус. Вы прекрасно знаете, что Московской Городской Епархией управляет Патриарх, а владыка Ювеналий на правах правящего архиерея управляет Московской областью. У нас, в областной епархии, нет пока что полной системы повышения квалификации духовенства, хотя мы к этому идём, и наши решения будут выходить на общецерковный уровень. Промежуточно мы сделали следующее: разработали вопросник, по которому готовятся молодые батюшки. Молодой священник, до прохождения аттестации находится в ведении благочинного, и благочинный должен следить, как он служит, как он всё совершает. И этот батюшка может вызываться благочинным, для замещения в храме благочинного. Когда же пройдёт аттестацию, тогда уже ему и награды идут, и тогда уже можно его отпустить на приход окончательно. Вот такая система.

Вопрос: «К чему и как готовить будущего священника?». В контексте этого поговорим об основных проблемах.
Готовить, конечно, мы должны его к самоотверженному и ревностному служению Богу и людям, говорить о личном благочестии. Я бы хотел поднять важную тему о духовной жизни. Огромной проблемой нашего современного духовенства всех возрастов и уровней священного сана является отсутствие понимания, что такое духовная жизнь, аскетика. Причём пытаться решить эту проблему за счет введения в семинарии каких-либо дисциплин — значит не решить проблему. Вопрос ведь идёт о Предании Церкви, о Предании как о Богочеловеческом опыте Церкви, об опыте спасения.

-Отсутствие причастности к традиции духовной жизни.

Люди ведь от нас чего ждут? Человек приходит в храм Божий, чтобы батюшка с ним вместе помолился, чтобы батюшка ему указал путь и дальше, чтобы батюшка сопровождал его по этому пути. Я не говорю, что так в Свято-Тихоновском университете, но по Московской, Коломенской семинариям однозначно могу сказать, что такая проблема есть. Мы, конечно, учим человека, как служить, и он знает основные Богословские истины и т. д., но проблема с самим священником. Ведение духовной жизни (организованной духовной жизни), чтобы был духовник опытный (хотя бы было желание найти такого духовника), чтобы было то, что мы называем борьбой со своими страстями (а если его ещё и нет — хотя бы было покаяние в этом). Это колоссальная, глобальная проблема.

Большинство духовенства живёт благочестиво: не блудит, не пьянствует, не имеет зависимости в соцсетях, не изменяет жене, благочестиво служит, исполняет многообразные послушания, пишет годовые отчёты, преподаёт в Воскресной школе (я же как архиерей, знаю об этом). И на этом, собственно, всё — священником принесена генеральная жертва Богу. Но вопросы духовной жизни — это огромная, глобальная проблема. Я сам не знаю какого-то математического решения этого вопроса, — быть причастным к этой традиции или хотя бы желать быть причастным к традиции духовной жизни. В качестве проблемы, думаю, это проблема номер один. Отец Павел Хондзинский в своём интервью на сайте «Пастырь», по-моему, говорил тоже самое. В этом наши точки зрения полностью совпали.

-Проблемы семей духовенства. Формализм в церковной жизни.

Если говорить о подготовке духовенства, то еще одной большой проблемой является вопрос о семьях. Сегодня можно свидетельствовать, что среди студентов семинарии семьи разваливаются. И, конечно же, проблемой является поиск супруг, и наше отношение к этому. Это колоссальная проблема! И мне приходится по должности встречаться с будущими супругами. Во многих семинариях есть такая традиция: ректор, перед вступлением в брак семинариста, встречается с его избранницей. И в некоторых случаях должен сказать: «Смотри, брат, что ты делаешь. Берёшь, священник, нецерковную девушку, и как ты с ней дальше будешь церковную жизнь проводить?».

Большой проблемой является формализм, под которым мы понимаем двойную жизнь. Это проблема массовая. Плюс к этому (нам, церковным людям, нужно говорить церковными терминами) — грех осуждения всех и вся, священноначалия. Почему ругаем? От этого не уходят и добронастроенные батюшки, даже при том, что внутренне каются. Ругаем Патриарха, причём ругаем публично. Это касается воспитания будущих пастырей. Но знаете, у нас можно год жить благочестиво и потом один раз напиться, и это значит, что на ближайшие 15 лет на твоём приходе катехизация, просветительская и любая другая деятельность закончилась. Всё! Все будут только помнить, как батюшка пьяный шёл после Пасхи. Это от осуждения священноначалия, злословия, рассказов церковных анекдотов в трапезной в присутствии детей, т.д. Это грех массовый: злословие и осуждение всего и вся. Большая проблема.

«Почему наши семинарии стоят полупустые?» — такой вопрос мне был задан. Почему церковные дети не идут в семинарию? Почему дети вообще не идут в семинарию? Есть, конечно, статистические моменты. Но главное здесь, как мне кажется, что это происходит от отсутствия примера. Должен быть пример. Проблема в том, что зачастую мы живём этой двойной жизнью: то мы Богу отдаём как кесарю (кесарево — кесарю), а потом ещё и своё для себя остаётся. Наш пример не зажигает, детям нечему подражать. И ребёнок смотрит, как живёт его папа (если он священник) и говорит себе: «Я не хочу быть таким, как он». Это надо признать. Очень часто бывает именно так. «Не хочу быть таким, как он. Я хочу быть верующим человеком». Я знаю много приходов, где есть много молодёжи, но в ней я вижу отторжение. «Исповедоваться, причащаться, помогать Церкви, пономарить: всё это важно и нужно, но жить как он я не хочу». Это огромный вопрос к священникам, к архиереям — насколько перед нами стоит такая задача, как благочестие. Жить по Заповедям Божиим, и жить чисто, не жить «на два фронта».
Проблема священнических семей всем известна. Батюшка приходит домой, и из отца он превращается в дядю Ваню: с бутылочкой пива смотрит футбол. Поступающие абитуриенты в духовную семинарию из священнических семей — зачастую самые худшие абитуриенты. Потому, что они циники, они всё знают. Они знают всю изнанку священнической жизни. И это наша катехизация, наше воспитание и наше действие. Потому что паче многих слов, учит добрый пример.

-Почему церковные дети не идут в семинарии?

Задавался мне вопрос в отношении в отношении церковных детей, поступающих в семинарию. Как мне кажется, самое главное — не давить на детей. Я сам сын священника, и знаю многих детей духовенства. Благочестивые отцы благочестиво задавливают своих детей. Прямо ли, косвенно ли, задавливают их в семинарию. Надо давать детям свободу. Должно быть воспитание христианское, должен быть добрый пример в семье. И при этом, детям должна оставляться свобода, потому что иначе происходят больши́е трагедии.
И основная трагедия — циничное, двоедушное отношение священника к жизни. Зачастую, это неверие священника, когда священник веру-то признаёт, но по сути уже не молится. Или если молится, то так, кратенько. Как один диакон читал на Антифонах «Правило ко Причащению». За время 1-го и 2-го Антифона он успевал прочитать 10 молитв, дошёл до такого «благочестия». Поэтому, вопрос искренности, вопрос чистой жизни, вопрос поиска Бога, в духовной жизни — важнейший вопрос.

Роль общины (следующий вопрос, который мне задавался) — она, конечно, важна. И здесь, опять же, вопрос встаёт о благочестии духовенства. Это вопрос о благочестивом поведении духовенства в алтаре. Прежде, чем заводить какого-угодно ребёнка в алтарь, нужно сначала самим оглянуться и посмотреть, как мы себя в алтаре ведём: разговариваем, шутим, ходим, сидим, в телефон играемся. В этих случаях в алтарь детей заводить не надо. Надо самим каяться, и исправляться. Детей заводить в алтарь имеет смысл, если там есть благочестивая атмосфера, если мы можем за ними следить, если ребёнок сам к этому готов, если ему это нужно — да. А так, надо быть внимательным. Это бич нашего неблагочестия на Богослужении в виде духовенства.

Роль прихода, конечно, огромная. Вместе с тем такой тонкий вопрос, который дискутировался, по особой агитации детей, о чем также упомянул о. Николай в свое докладе. Насколько стоит детей агитировать в семинарию или к священству. Здесь есть самые полярные мнения. Одни, в том числе и самого высокого из самого высокого священноначалия «за», чтобы максимально находить, и агитировать, и подготавливать. Есть и другие мнения, которые говорят, что, конечно, всё это делать надо, но надо быть очень трепетно-аккуратным, чтобы ни в коем случае не оказалось, что человек не по призванию пошёл. Ведь призвание сродни любви. Когда человек не любит, он и не знает, что такое любовь; полюбил — и уже не знает ничего другого. Сейчас я давал интервью о. Игорю, и там, говоря о призвании, приводил такой пример: «Тебя гонят в дверь — ты лезешь в окно». Если есть неутолимое желание послужить — это ключ. Одна только агитация, без появления у человека желания служить — очень опасна. Проблема духовных семинарий (о чем я могу свидетельствовать) — это добрые мальчики и юноши, пришедшие в семинарию, не согрешившие тяжкими, смертными грехами, не имеющие канонических препятствий, добронастроенные, но теплохладные.
Это подводит нас к другой проблеме — проблеме воцерковления. Проблема ведь не в подготовке священников, а, по большому счёту, в воцерковлении. Человек Христа встречает впервые, когда учится в высшем учебном заведении. Бывает и так. Это тоже надо понимать. Если не щелкнуло что-то у человека, то очень опасно идти и вести к священству. Священство связано с тайной. С одной стороны, мы описываем его внешними вещами; с другой — Бог призывает человека. И если тут видно Божественное призвание, Господь и слабого человека доведёт до того, чтобы он был пастырем. И сильный, бывает, совершенно не справляется.

В отношении каких-то острых вопросов: «Какие вызовы перед нами ставит современная жизнь».
Об этом можно много говорить. Но мир на нас смотрит с очень большой надеждой. Надеждой на нашу святость. Буквально, ждет и хочет, чтобы мы были святыми людьми. Смотрит с надеждой, что мы будем молиться, что мы будем вести их по духовной жизни. А с другой стороны, смотрят на нас с очень большой злобой. Это факт. И от каждого священника требуется благочестивая жизнь, молитва, покаяние и искание Воли Божией. Если это есть, то Господь всё устраивает. Через священноначалие, через обстоятельства жизни — всё устраивается. Но наблюдается неблагочестие. Увеличилось в 5 раз количества духовенства. И в 10 раз увеличилось количество проблем

Отдельная тема заочного сектора (это касается Свято-Тихоновского университета). Все желающие рукоположиться в Московской области приходят в Коломенскую Духовную Семинарию, и те, кто не учились в ПСТБИ. Нам приходится ещё раз их зачислят — это проблема известная. Но с заочниками вот что: когда в нашей семинарии мы открыли заочный сектор для мирян, то у нас были два или три золотоносных потока. Пришли замечательные люди 30−50 лет. Уже семейные. Чистой жизни. Я вдруг подумал, что очное отделение надо вообще-то уже закрывать. Прошли 2—3 таких, золотоносных года. Мы весь золотой запас вынули, и к нам пошли такие люди, которые живут очень грязно, к сожалению. Поняли, что очное отделение не закроешь. Проблема такая, что приходящий в заочный сектор мирянин, причём рекомендованный уже настоятелем и благочинными, имеет тяжелейшие канонические проблемы.
Острейшие темы канонических препятствий для всех поступающих заочников — блуд. Блуд до брака, а для некоторых и измены в браке. Мы с вами знаем, что блуд является препятствием. С другой стороны, если исходить из практики Церковной жизни, то часто срабатывает принцип икономии. Проблемы очень серьзные. И касаются они слова: благочестие.

-Подготовка ставленников к рукоположению.

В отношении дел церковных хочу сказать, что всё, что мы делаем в Церкви, это — дело любви. И, возвращаясь к проблеме формализма, заметим, что повсюду есть общий дух формализма в нашем духовенстве. Есть священноначалие, этакие враги, которые на нас давят, и есть мы, которым нужно принести жертву священноначалию, некоему «богу отчёта», так сказать, заплатить ему налог, а потом идти, и заниматься настоящим делом. Это бич. Всё-таки, мы же должны жить честно, чисто и по совести. И делать всё хорошо, чисто и по совести. Формализм — это очень болезненная тема. Можно много чего на эту тему говорить, предъявлять претензии, но от этого никуда не уйдёшь. И в семинарии также студенты ведь очень чувствуют, и школьники все это очень чувствуют. Идет между батюшками вот этот лживый разговор, наступает тлен; инъекция внутренней лжи детям, которую не истребишь потом ничем. От каждого из нас зависит (какими люди будут вокруг), поэтому нужно максимально избегать формализма, и быть открытым, честным, чистым.

Мне задавался также вопрос в отношении ставленника: «На чём ему акцентировать внимание?».
Я со своим папой, протоиереем Константином Островским, известным автором книг, имел большую дискуссию. Он благочинный (его тоже этот вопрос касается), а я ректор. В результате бурной дискуссии мы всё-таки пришли к тому, что два крыла, это всё-таки подготовка духовная и техническая — и то, и то.
С одной стороны, духовная подготовка. Ставленники должны пребывать в сугубой молитве, и может даже в посте, и большом покаянии, и прошении помощи Божией, и милости от Бога, чтобы Господь благословил их служение.

С другой стороны, если речь не идёт о каких-то особых старцах, людях, которые уже не могут учиться, то надо учиться тому, как служить, и не гнушаться этим. Потому что появилось мнение, мол «главное, чтобы я был человек такой, благочестивый и верующий, а остальное — как-нибудь научусь». Почему должны люди-то страдать? Что, в храм как в цирк приходить, пока там ставленник два года будет учиться? Поэтому, учиться тоже надо. Но духовная подготовка важна. Нужна и важна. Это общие вопросы. Если говорить уже о ставленниках рукополагаемых — крайне большая внимательность в отношении научений, слов, епитимий и всего подобного. Наша беда, когда молодого человека рукоположили, на него крест одели, и вдруг он уже воспрял в горнее, и он уже и авва Дорофей, и Иоанн Лествичник, и Патриарх Кирилл, и поучения льются беспрерывные, и благословения, и что-то подобное. И хочется не только за одну ногу стащить его с небес, а за две ноги, и приковать его к земле. Вот. Черчилль (мне понравилась цитата) сказал (вот и я бы ставленнику тоже сказал): «великое мужество — встать и сказать, и ещё великое мужество — сесть и заткнуться». Иногда для пастыря величайшее мужество — просто стоять и молчать. Зашить себе рот, и просто молчать и молиться. Величайшее мужество! Не начинать сразу беспрерывно учить, и налагать епитимии, и давать благословения. Это вот такой некий бич, бич молодёжи, причём он, создается впечатление, совсем неистребимый.