Русское священство, во всяком случае, Синодальной эпохи было по преимуществу«бытовым». Это не в упрёк ему будет сказано. Оно, во-первых, было замкнутым сословием, жило своим замкнутым церковным бытом, и оно было(если можно так сказать) «запрограммировано» в известном смысле на то, чтобы этот церковный быт, церковное благочестие поддерживать. И оно это делало. И когда говорят с презрением о бытовом христианстве или о вот таком внешнем христианстве того времени, — я не согласен с тем, что можно презирать это бытовое христианство. Огромная часть наших новомучеников вышла как раз из этой среды. Они стали мучениками и исповедниками потому, что они не могли не перекреститься, они не могли не исповедовать Господа — настолько глубоко в них всё это жило и сидело. А почему? А потому, что это была повседневность их жизни; их христианский быт, в котором они жили.
Но, уже в конце XIX-го — начале XX-го века стало понятно, что появляется новая проблема. Этот церковный, христианский быт всё более и более разрушался. В высших классах общества его, кстати говоря, уже не было, но он начал разрушаться и в народе. В связи с этим, для священника одного лишь поддержания благочестивой жизни — было уже недостаточно. Уже тогда поняли, что священника нужно ещё вооружить чем-то. А чем? Осознанием необходимости его собственного, личного христианского подвига.
Курсы пастырского богословия конца XIX-го — начала XX-го веков — это курсы, либо полностью состоящие из пастырской аскетики, либо курсы, в которых бо́льшую часть занимала пастырская аскетика. То есть учение о том, как пастырь должен жить духовной жизнью. Как должна складываться, вырастать и развиваться его внутренняя, духовная, христианская молитвенная жизнь.
К сожалению, я не знаю сейчас ни одного учебного заведения в Русской Церкви(может быть, я чего-то не знаю — я не настаиваю), в котором бы читался всерьёз курс пастырской аскетики. А с тех пор ещё более разрушился этот повседневный быт христианский — ещё меньше можно найти опоры в нём, чем можно было найти её тогда. И тем более для нынешних пастырей необходимо сознание необходимости вот этого внутреннего пастырского, христианского подвига.
Учим ли мы этому? Боюсь, что не совсем. И, во всяком случае, уж точно могли бы учить лучше.
Протоиерей Владимир Воробьев, Москва
.jpg)
Протоиерей Димитрий Пашков, Москва
.jpeg)
Епископ Кирилл (Зинковский), Сергиев Посад
