Может ли священник снимать епитимию, наложенную другим священником?

Что касается епитимий, наложенных кем-то когда-то на духовных чад, постоянных ваших прихожан, во время их паломничества в Почаев или в Псково-Печерский монастырь, то будем помнить, что духовник, духовный отец, пастырь, который благословляет своих овечек на путешествия, властен, безусловно, разобрать все эти случаи и как духовно-авторитетное для прихожан лицо вместе с ними решить, отменить эту «епитимию», сократить или как-то подкорректировать.

Потому что на то ты и отец, духовник, чтобы, прекрасно зная все обстоятельства дела, физику и психику своих пасомых, духовно руководствовать доверившихся тебе прихожан.

Если незнакомый человек приходит на исповедь, священник в первую очередь должен выяснить, не было ли у него тяжких грехов. Если есть какой-то тяжкий смертный грех, то священник не может дать ему какую-то тяжелую епитимью и отправить восвояси. Но он так же и не может просто его отпустить, тут важно как-то инициировать процесс его исцеления. Это похоже на то, как пациент с тяжелым заболеванием приходит к врачу. Если у врача нет в данной ситуации средств (возможности) его сейчас лечить, то тогда он должен отправить его в какую-то больницу. Но он не может его просто бросить. Так и здесь, больного необходимо отправить к какому-то духовнику и сказать, что тебе необходимо пройти «курс лечения».

Если паломник, имевший на совести смертный грех, возвращается из монастыря, где ему назначили серьезную епитимью и с ней отправили из монастыря на все четыре стороны, — это похоже на случай, когда у человека сломался позвоночник, а проходившая мимо медицинская сестра сделала ему обезболивающий укол морфия и оставила лежать без памяти у дороги. Серьезно это воспринимать нельзя. Следуя 102-му правилу Трулльского Собора, священник может налагать епитимью только в том случае, если он имеет возможность и собирается в дальнейшем следить за её исполнением и духовной пользой и, при необходимости, корректировать.

Если священник не взял на себя руководство над этим человеком, он может только сказать, что причащаться ему сейчас нельзя. Кроме того, он должен настоятельно рекомендовать такому человеку найти духовника, с которым он сможет регулярно общаться (например, по месту жительства), и уже с ним пройти необходимый «курс лечения».

Если епитимья наложена на человека священником, который заведомо не мог следить за её исполнением, её можно считать недействительной. Т. е. если к священнику на исповедь пришел человек, регулярно у него исповедающийся, но получивший от другого священника такую епитимью, то батюшка, разобравшись в обстоятельствах, может разрешить эту епитимью не исполнять полностью или частично.

Если к священнику пришёл человек, исполняющий епитимью (наложенную в монастыре), а священник его впервые видит, то он должен объяснить ему важность регулярной исповеди у одного священника и то, что именно тот священник, у которого кающийся будет духовно окормляться, может помочь ему в решение вопроса с данной епитимьей.

Наложение епитимьи очень похоже на то, как врач прописывает лекарство. Если болезнь серьезная и требуется сильнодействующее лекарство, то врач должен позаботиться о том, чтобы больной был под наблюдением опытного и сведущего в данном заболевании доктора. Если врач сам ведет больного, то, давая ему сильнодействующее лекарство, он сам следит за его применением и, оценивая его действие, корректирует его дальнейший прием. Дать же сильнодействующее лекарство и оставить больного без наблюдения преступно, т.к. такое лекарство может стать даже причиной смерти.

«Епитимийные» каноны предполагают безусловно, что наказание налагает глава местной общины (в первые столетия церковной истории таковым являлся епископ, что хорошо видно из канонов святителя Василия Великого) на члена этой же самой общины. Немыслима ситуация, когда наказание налагается человеку, мимоходом посетившему местную церковь (или монастырь). Канон 102 Трулльского («Пято-Шестого») Собора требует, чтобы епитимья назначалась на тот срок, в течение которого духовник мог бы следить за этим духовным чадом, при этом епитимия образно (но очень точно) сравнивается с лекарством, духовник — с врачом, а кающийся — с немощным человеком, который уже встал на путь выздоровления. Как врач при назначении терапии не просто должен, а обязан следить за ее действием на пациента, чтобы вовремя ее заменить или отменить или порой продлить еще немного, так и пастырь не имеет права налагать епитимью незнакомцу, с которым он видится первый и последний раз. Об этом говорит и наш Требник в чине Покаяния, где говорится о власти епископа (а также и любого священника, которому епископ эту власть перепоручает) «или умножити, или умалити запрещения; да рассматривается прежде всего их житие, — целомудренно или расслабленно живут и леностно, и таким образом пусть отмеряется человеколюбие». Как может «случайный» священник, наложив отлучение, затем внимательно «рассматривать житие» кающегося?

Да, в самом деле, есть каноны, которые строго наказывают таких духовников, которые принимают в общение отлученных (например, кан. Апост. 12), однако там идет речь об отлученных, которые отходят из своей общины, где он получили наказание от своего духовника, в другую.

Более того, если члены данной общины куда-либо отлучались, им выдавалась специальная «представительная грамота», в которой извещалось, что ему разрешено причащаться в другой епархии (либо наоборот — не разрешено). С этой грамотой он мог приходить и причащаться в любом другом месте (либо наоборот, просто молиться, но не причащаться). Такая практика была достаточно древней, — ее зачатки мы видим уже в посланиях апостола Павла, который говорит об «одобрительных письмах», требовавшихся при сообщении разных церквей между собой (2 Кор. 3. 1). В дальнейшем эта практика развивается и получает каноническую регламентацию, становясь общеобязательной (см. например Ап. кан. 12; IV Всел. Собор. кан. 11). Нынче такая практика сохранилась только для клириков, — без отпускного письма он служить в другом приходе не может. До начала 2-го тысячелетия это требование соблюдалось строго не только в отношении клириков, но и мірян.

Таким образом, идеальный канонический порядок в наложении епитимий (который не так трудно восстановить и поддерживать и в наше время) таков: во-первых, епитимию может налагать только действительный духовник, если под «действительностью» понимать как минимум его возможность постоянного духовного общения с кающимся человеком; во-вторых, при необходимости отъехать, пастырь должен выдать пасомому письмо (в свободной форме?) за своей подписью (хорошо бы также с контактными данными для обратной связи), где кратко говорилось бы о возможности причащаться в другой епархии (приходе). Из этих условий важнейшим является, очевидно, первое, отсутствие которого делает недействительной епитимию с самого ее начала.

Я Вам сейчас открою страшную тайну. Я эту епитимью тут же отменяю. Да простит меня Господь; и этот духовник, который её уже давно забыл и имени её не помнит. Именно в силу того что епитимью может налагать исключительно духовни́к человека. А делать это так, «в слепую», — это всё равно, что без анализов делать операцию. Это самонадеянность.

Ну вот бывает, юридический процесс нарушен процедурными ошибками, и толковый адвокат на этом основании отменяет решение. Также и здесь: раз этот иеромонах нарушает процедуру — то я, грешный протоиерей, это всё отменяю.

Но отменяю не совсем. Исследую вопрос. В точение одной минуты. И советуюсь с этим человеком обязательно, чтобы участвовала его воля. Потому что я за всю свою жизнь встретил человека грешнее себя только три раза. Поэтому, что я буду? Кто я такой? У меня есть определённая функция в Церкви, но эта функция сама по себе не спасает. Он может быть гораздо ближе к Богу, чем я. Я над ним ни царь, ни Бог, ни начальник. Административно в приходе — я начальник; когда кто-то что-то нарушает, могу выпереть за шиворот из храма. Но это административно. А по духовной части — извините, мы все перед Богом равны.