Когда служители Божии становятся непреодолимой преградой на пути к Нему. Протоиерей Олег Безруких о предкрещальной катехизации

Сразу скажу: я за катехизацию! Я обеими руками «за»! Во время совершения таинства Крещения всегда чувствуешь и видишь разницу, как оно проходит с человеком подготовленным и не подготовленным.

Опыт Древней Церкви и сложившаяся практика в нашей новейшей церковной истории относительно крещения однозначно говорят: к принятию крещения человека нужно готовить. Он не только осознанно примет христианство, но и воцерковится, укоренится в Церкви. Тем более что, во-первых, держаться такого порядка требует наше церковное руководство, во-вторых, в большинстве храмов созданы необходимые условия для проведения катехизации (есть помещения, есть катехизаторы), устроены баптистерии для крещения взрослого человека через полное погружение, в-третьих, на приходах действуют церковно-приходские школы, библиотеки, имеется много полезной духовной литературы, есть духовно-опытные прихожане, к которым для продолжения процесса воцерковления можно прикрепить новокрещенного человека.

С высокой результативностью длительной и углубленной катехизации я впервые встретился, к сожалению, не в нашей православной, а в римо-католической общине (в начале 2000-х годов). В связи с подготовкой к изданию иллюстрированного альбома о православных храмах нашего города у меня состоялось тесное сотрудничество с очень мощным издательством, в котором все (от директора до водителя) к моему удивлению оказались прихожанами единственного в городе небольшого польского костела. Причем это не были потомки ссыльных поляков и литовцев (которые в 1833 г. построили костел),

это были обычные русские люди, сибиряки, но почему-то принявшие римо-католичество.

На мои осторожные расспросы, как это произошло, каждый рассказал свою, в общем-то, типичную историю. Когда после празднования 1000-летия Крещения Руси в 1988 году в стране началось массовое крещения людей, у них так же возникло сильное желание принять крещение.

Я хорошо помню то время. В будни, но особенно субботу и воскресенье с раненого утра и до вечера люди шли креститься. В 8.00 утра первая группа в 20 человек, следующая — 40 человек. Этих покрестили, а во дворе ждут уже 80 человек. И так весь день. Очень много народа приезжало из сел (сельчане могли выбраться в город только в выходные дни), часто крестились целыми семьями — родители, крестные и дети. Мы в таких случаях просили их подходить к крещальной купели в порядке старшинства — сначала папа, мама, крестные, а потом дети.

О катехизации даже минимальной не могло быть и речи из-за отсутствия времени у крестящих и крещаемых. Обычно спрашивали в самом начале: «Вы в Бога веруете?». Весело отвечают: «Веруем!» — «Точно?» — «Да! Иначе бы не пришли!» — «А креститься умеете?» — «Нет!»

Катехизация порой сводилась к тому, чтобы научить их правильно складывать пальцы правой руки для нанесения крестного знамения. Хорошо, если удавалось еще и объяснить его символическое значение. Многие впервые слышали о Боге Отце, Сыне и Святом Духе, о сошествии Богочеловека Иисуса Христа на землю, о Его смерти и воскресении, и как могли, соединяли и закрепляли в памяти эти понятия с совершением крестного знамения. Книг Священного Писания не было, молитвословов не было, на память о крещении раздавали распечатанные на пишущей машинке под копирку листочки с молитвой «Отче наш».

Но были среди желающих принять крещение и такие, которым хотелось больше узнать о христианстве — не в спешке, основательно, с возможностью задать вопросы и выслушать ответ. Их отпугивал тот шумный поток людей, с которым они сталкивались, придя в крестильный храм.

Один из тех моих знакомых католиков рассказывал, что он пошел сначала, конечно же, в православный храм, где у него попросили паспорт, три рубля, велели закатать брюки до колен и расстегнуть верхние пуговицы рубашки, дали в руки свечку, веревочку с нательным крестиком, попросили стать в круг рядом с другими крещающимися и ждать священника. Ничего не рассказали, не объяснили. Он дожидаться не стал и ушел (может зря поторопился? ведь на тот момент в храмах уже были созданы воскресные школы для взрослых).

Найдя в городе католический костел, он рассказал о своем намерении креститься. Но крестить его тот час не стали, а включили в группу «катихуменов» из семи человек, закрепленных за специально подготовленным прихожанином общины, в доме которого они дважды в неделю по вечерам собирались на занятия и знакомились с вероучением. Я посмотрел его конспекты, по объему это был почти полный курс католического догматического и нравственного богословия, с элементами литургики. По воскресеньям группа со своим руководителем приходила в костел, чтобы встретиться со священником.

Подготовка продолжалась три года и по завершении группа была торжественно крещена накануне праздника Пасхи.

Из семи человек в этой группе до финиша дошли четверо. Но это были настоящие «солдаты Ватикана»,

беспредельно преданные Папе Иоанну Павлу II (встречающееся у нас неуважительное отношение к церковному священноначалию и к Патриарху для них было просто немыслимо) и с благоговейным почтением относящиеся к своим священникам (в том числе и ко мне — священнику Православной Церкви).

Вступив в общину костела, они со всеми перезнакомились, сдружились. Из таких вот русских-католиков сформировался коллектив издательства, выпустившего великолепный альбом о православных храмах старинного сибирского города. На их примере я мог воочию убедиться, как дружно, творчески и продуктивно могут трудиться коллеги-единомышленники, когда они являются еще и единоверцами.

После знакомства с ними знали бы вы, как мне хотелось, чтобы и в практике нашей Православной Церкви катехизация стала повсеместной. И как я был приятно удивлен и обрадован одной знакомой из Санкт-Петербурга, рассказавшей мне, что в их православной общине очень серьезно в течение трех лет готовят людей ко крещению. Такое же длительное поэтапное обучение на приходе прошла и она, крещенная в детстве и ни разу не причащавшаяся, вместе с другими такими же перед своей первой исповедью и Причастием. Итак, приготовление к Крещению и другим церковным таинствам нужно, как нужны и те, кто должен этим заниматься.

С целью подготовки катехизаторов и других помощников священникам в работе по расширению форм приходской деятельности мы открыли в университете [Липецком педагогическом университете — прим.ред.] кафедру теологии. Результаты, как и ожидалось, хорошие — выпускники успешно трудятся в Церкви.

И, тем не менее, я не могу категорично утверждать, что крестить человека можно и нужно лишь после того, как он пройдет курс катехизации. Общепринятые правила порой не всегда и не ко всем могут быть применимы. Нужно сохранять готовность к исключениям. Одна история, связанная с крещением молодого человека, до сих пор болью отзывается в моем сердце.

Случилось это в конце 1970-х годов. В то время крестить приходилось в основном маленьких детей, взрослые обращались крайне редко. Однажды среди недели пришла женщина с сыном-студентом и попросила его окрестить. Женщина проделала долгий путь, чтобы навестить сына, привезла ему гостинцы из дома, и, узнав, что здесь в университетском городе есть храм, долго уговаривала его пойти на крещение, поскольку там, откуда они родом, церкви не было.

Во время беседы юноша рассказал, что креститься он не планировал и пришел только по настоянию матери (действительно, она привела его в крестильный храм, буквально держа за руку). В Бога он не верит и религия для него — пережиток прошлого. Но ради мамы он согласен на крещение, однако этот приход его в церковь — первый и последний, свое будущее он никак не связывает с христианской верой, когда мама уедет домой, все забудется.

Трудно такое выслушивать, трудно говорить, когда тебя не особенно желают слышать и хоть с чем-то согласиться. Единственное согласие от юноши прозвучало лишь на прохождение «процедуры» крещения, да и то оно было какое-то вынужденное.

Как ни тяжело было, но я сказал маме, что крещение ее сына не представляется сейчас возможным в виду полного неверия ее сына и отсутствия желания хоть когда-нибудь уверовать. Они ушли — печальная и поникшая мама и почти не скрывавший своей радости сын. А я, оставшись один в крестильном храме, испытал какую-то внутреннюю боль, садился, вставал, ходил из стороны в сторону, долго не мог найти себе места. Наконец вошел в алтарь, стал перед престолом и сказал: «Господи! Ну что я сделал не так? Неужели я не прав, отказавшись крестить неверующего?» И тут как бы полился ответ, по сути своей доброжелательный, но, тем не менее, это был упрек (никогда не забуду привкуса горечи в этом упреке): «Разве это ты много лет терпеливо вел его к этому дню? Разве ты убеждал его пойти в храм? Ты увидел его впервые в жизни и тебе не ведомо, сколь много внутренних и внешних преград нужно было ему преодолеть, прежде чем дать согласие матери на крещение. Ты не знаешь, какое чувство отвращения к Церкви, вложенное в его душу врагами Церкви, ему пришлось пересилить, чтобы сегодня переступить порог храма.

И вот уже здесь в храме самой непреодолимой преградой стал ты, Мой служитель, который должен был помогать, а не препятствовать Мне.

Ты — лишь звено в длинной цепи. Через тебя должно было совершиться таинство присоединения его к Церкви, а дальше Я, как и прежде повел бы его Моими путями, после крещения обильнее питая благодатью".

Мне было до слез стыдно и горько от сознания, что я из «благих» побуждений не выполнил волю Господню, не понял ее. А потом пришло успокоение. Все ранее усвоенные правила как в калейдоскопе перевернулись и сложились в иную картину: стало ясно, что правила нужны, но нельзя ко всем людям подходить с одной меркой, что к каждому нужно искать особый подход, что нужно вникать в каждую ситуацию, пусть даже это потребует много дополнительного времени и сил.

Меня окружают тысячи людей, идущих по жизни параллельно со мной. И если жизненный путь кого-то из них иногда пересекается с моим, то это происходит не без воли Божией. В тех случаях, когда мне не ясна цель Промысла Божия, нужно действовать по заповедям Христовым: «Кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф. 5:41−42), делать то, что от меня как священника требуется и помнить, что я не вершитель людских судеб, а лишь служитель Божий, орудие Его Промысла, звено в длинной цепи действий этого Промысла.