Я думаю, что самые актуальные проблемы сегодняшнего православного пастырства начали появляться не сегодня, а ещё перед революцией. Понятно, что за XX-й век произошло множество различных исторических и трагических событий. И понятно, что человеку начала XX-го века трудно было даже представить себе в каком мире, с точки зрения технического прогресса, будет жить его потомок через 100 лет. Казалось бы, вещи несравнимые. И, тем не менее, я думаю, есть что-то очень сходное в нашей сегодняшней жизни по сравнению с тем, что было 100 лет назад. Это и представляет самую главную для нас сегодня проблему пастырства.
Мы живём в мире, который нас сегодня ещё не гонит, но по большому счёту, в мире не христианском, все интересы и запросы которого направлены совершенно в другую сторону. И на это работает всё: и прогресс, и средства массовой информации, и всё остальное. И как в этом мире, который начинается сразу за дверью храма или за церковной оградой, быть христианином — не всегда бывает понятно. И вот здесь мы, люди, живущие в крупных церковных общинах, не всегда представляем даже, как быть христианином человеку, живущему не в этой среде. Когда вот он один христианин, а вокруг него все нехристиане. А эта ситуация всё более и более распространённая. И прежде всего, мне кажется, надо решать именно её.
Можно решать её с помощью создания такой вот церковной среды, хотя не совсем понятно, насколько это возможно сделать в глобальных масштабах. Но прежде всего, ответственность священника здесь в том, чтобы подвести человека к правильному пониманию его внутренней христианской жизни. И общий закон здесь, конечно, такой, что мы сможем этому научить, сможем помочь людям — только тогда, когда сами будем жить этим.
Как сказал святитель Иоанн Златоуст, что горе тому пастырю, паства которого спасается только тем, что старается быть не похожей на него. Не дай Бог, нам оказаться такими горе-пастырями.
В эпоху гонений, в известном смысле, даже проще. Не в том смысле, что проще быть исповедником или мучеником — так, конечно же, нельзя говорить. Но, во всяком случае, там понятна расстановка сил: вот здесь мы, здесь Церковь, а здесь — мир. Человек находится в явном антагонизме. И понятно, что он по своей жизни должен быть этому миру противоположен. Сейчас этой ситуации нет. Может быть, она и будет скоро, но сейчас её нет, и появляется такой лукавый вопрос: «А почему я себе не могу позволить того, что позволено всем в этом мире?». И это«позволить себе то, что позволено всем» — иногда оказывается губительно для нашей внутренней духовной жизни.
Хотя мы видим, что и гонения начинаются — по статистике, среди тех, кого убивают по религиозным мотивам, — больше всего христиан. Но мир всё же действует сейчас не столько гонениями, сколько своими соблазнами. И вот жить в этом мире и быть свободным от него — это, может быть, самая трудная сейчас для нас проблема. Нельзя научить тому, что не умеем делать сами.
Протоиерей Владимир Воробьев, Москва
.jpg)
Протоиерей Димитрий Пашков, Москва
.jpeg)
Епископ Кирилл (Зинковский), Сергиев Посад
