Священномученик Владимир (Богоявленский) одним из первых принял мученическую кончину за Христа после прихода к власти богоборцев. В своем подвиге Владыка Владимир уподобился многочисленным мученикам Древней Церкви и сопричислился к тем, кого священномученик Игнатий Богоносец характеризовал как истинных «учеников Того, Кто Самого Себя принес за нас в приношение и жертву Богу» (Послание священномученика Игнатия к Ефесянам, глава 1).

На протяжении многолетнего служения в священном, а более всего в архиерейском сане священномученик Владимир нес российской пастве живое слово Пастыреначальника Христа. По долгу своего служения святитель откликался на разнообразные события и явления общественной жизни, предостерегал народ от грозящих ему опасностей. Одной из важных составляющих его проповеди стала тема образа пастыря Церкви: какие задачи стоят перед служителем Алтаря; какими личными качествами он должен обладать; как должен действовать на ниве Христовой, — вот на какие вопросы дает ответ священномученик.

Данная работа — краткий анализ трудов священномученика Владимира с целью систематизации его наставлений и требований, адресованных пастырям.

Учительство

Основной обязанностью пастыря священномученик Владимир называл учительство, так как Христос возложил обязанность учительства на апостолов, сказав: «идите, научите все народы…» (Мф. 28:19).

По смерти апостолов эту обязанность должны выполнять епископы и поставленные ими пресвитеры. Их задача — почерпать из Священного Писания и Священного Предания богооткровенные спасительные истины и излагать их как истины веры [2, с. 264−265].

Учительство включает в себя:

• богослужение;
  
• преподавание в церковно-приходской школе (ЦПШ);
  
• проповедничество [1, с. 424; 1, с. 486].

Богослужение со всеми священными обрядами — в высшей степени назидательный способ учительства, даже более назидательный, чем проповедь. Митрополит Владимир обращался к студентам Тифлисской семинарии с такими словами: «Совершайте же службу Божию истово, неспешно, благоговейно и разумно, памятуя, что проклят, кто дело Господне делает небрежно (Иер. 48:10)» [1, с. 486].

Преподавание в ЦПШ — это благородное дело, вполне приличное пастырям, в этих школах нужно охотно нести свет истинного просвещения [1, с. 486]. Однако школьное воспитание немыслимо без воспитания семейного (причем семейное — первично). Священники, как и учителя, только помощники родителям в деле воспитания детей [1, с. 333].

Говоря о проповедничестве, митрополит Владимир указывал, что пастыри обязаны учить паству не только словом, но и делом, добрым житием. Должны возвещать слово Божие денно и нощно, благовременно и безвременно (2 Тим. 4:2) [1, с. 486], «проповедовать слово Божие как яркий свет во всякой тьме, как меч против всякой лжи, как бальзам для всякой раны…» [3, с. 143].

Дело пастыря — строить при помощи Божией церковное здание, даже в условиях внешней опасности. Проповедовать всюду, где есть душа человеческая: и в храме, и вне храма, и в школе и в семье, в тюрьмах и лазаретах [1, с. 262−263].

Благовестие нужно направить в притоны, в мрачные городские трущобы, где распространяются пьянство, воровство, разврат и другие пороки, так как там разлагаются сотни и тысячи людей, в которых напечатлен тот же образ Божий, что и в нас. Если они не найдут поддержки даже в пастырях и погибнут, то не взыщет ли Господь их кровь от рук священников [1, с. 243−244]?

Пастырь должен учить без гордости, как это делали апостолы, проповедовать от Христа, а не от себя [1, с. 262], проповедовать слово Спасителя и исполнять Его волю. «Он — цель и задача их жизни. Он — их скорбь и утешение, похвала и порицание» [3, с. 28].

Вступая на Московскую кафедру, митрополит Владимир сказал, что если пастырь будет проповедовать не так, как учили святые апостолы, хотя и красноречиво, то он может быть осужден свыше. Если в его начинаниях будет горделивое «я», то его похвала будет от мира, а не от Бога [1, с. 497].

Как и апостолы, пастырь должен иметь ум Христов (1 Кор. 2:16). Тогда как перед апостольским словом, перед словом пастыря преклонятся мудрость философов и легкомыслие толпы [1, с. 235].

Однако пастырь не должен быть слишком самоуверенным, чтобы, принимаясь за свое дело, предаваться мечтам о его успешности. Если он увидит равнодушие людей, то не должен опускать руки и унывать, но должен верить в силу Бога и действенность Его слова.

Поприще священнического служения некогда проходил и Сам Спаситель. Когда Он увидел, как мало веровали в Него, то сказал: жатвы много, а делателей мало; итак молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою (Мф. 9: 37 — 38). Значит, тогда тоже было маловерие и безверие, но Спаситель не унывал [3, с. 31]. Он узнавал черты божественного образа и в самых отъявленных грешниках [3, с. 33].

Митрополит Владимир увещевал пастырей сеять семя слова Божия терпеливо. Он говорил: «Кто знает, не падет ли завтра или послезавтра дождь с небеси, — и твердая земля размягчится, и семя даст плод свой…"[1, с. 495].

Священномученик делился опытом: «…проповедник делает церковь полною, как и наоборот — полная церковь делает проповедника». Потому что ничто так не ослабляет энергии проповедника, как пустая церковь и «…ничто так не поощряет его к неослабной деятельности, как внимание слушателей к его речам» [1, с. 492].

Истинный пастырь, даже если и встретит в пастве любовь к самому себе, то не удовлетворяется ею. Он желает от пасомых большего — полного внимания к проповеди, желает их открытых восприимчивых сердец. Это самая большая радость для пастыря, «воодушевленного благим намерением свято исполнять свой долг» [3, с. 27].

Действительно, с одной стороны, митрополит Владимир говорил о маловерии народа, а с другой указывал, что народ жаждет учительства, с охотой слушает церковную проповедь [1, с. 424]. «Нужно совсем не иметь глаз, — говорил он, — чтобы не видеть, как наш народ томится о Боге, алчет и жаждет правды и истины…» [3, с. 33].

Чем больше у людей жажда слышания слова Божия, тем виновнее пред Богом пастыри, когда не удовлетворяемые ими чада нашей Церкви будут обращаться к сектантам и лжеучителям [3, с. 34−35].

«Лучше дать своей пастве хотя скудную пищу, чем морить ее голодом, лучше принести небольшую пользу, чем никакой», — говорит он [3, с. 36].

Пастырь обязан принести своей пастве то, что принес апостол Петр Корнилию сотнику и его семейству — благовестие о Спасителе (см.: Деян. 10). Тем более что пастырь приходит не к язычникам, но к людям, которым не чуждо Евангелие. Они любят Христа, ищут Его, жаждут проповеди о Нем.

Священномученик Владимир призывает пастыря: «Принеси же им эту проповедь об Иисусе Распятом, принеси им Христа, и тогда ты дашь им тот мир, которого не дает и не может дать им мир, тогда приведешь ты их ко спасению, за которое они вечно будут тебе благодарны» [3, с. 29].

Авторитет

Церковь нужна не только ради учительства, но и ради авторитета, которого «требует и желает Христос» [2, с. 265]. В Священном Писании нет указания на то, чтобы каждый христиан был господином в делах веры, веровал бы во что хотел, или в то, что сам бы вычитывал из Священного Писания. Напротив, Христос хочет, чтобы слушали проповедь апостолов, как Его Самого. Он облек их авторитетом и известной полнотой власти. Этим авторитетом должны были обладать не только Его непосредственные ученики, но и их преемники.

Священное Писание свидетельствует, что первые христиане признавали этот авторитет. Известно, что вопрос применения Моисеева закона был решен на Апостольском Соборе (см.: Деян. 15) [2, с. 265].

Спаситель не всем верующим, а только избранным апостолам дал власть учить, крестить (Мф. 28:18−20), решать и вязать грехи (Мф. 18:18; Ин. 20:21, 23) и рукополагать пресвитеров. Каждый должен разуметь пастырей и учителей как служителей Христовых и домостроителей таин Божиих (1 Кор. 4:1) [2, с. 267].

Церковь и ее служители стоят на месте ветхозаветных пророков. Чем пророки были для Израиля, тем должна быть она для христианских народов — их совестью. Ее право и обязанность — говорить об общественных нуждах и потребностях времени и освещать их светом слова Божиего.

Но Церковь не должна переходить в должность правителя и судьи. Она не призвана вмешиваться в решение спорных вопросов времени, устанавливать законы и порядки в государстве, касаться социальных учреждений, то есть удовлетворять житейским потребностям общества. Однажды один человек явился к Иисусу и сказал: «Учитель, скажи моему брату, чтобы он разделил со мною наследство». На что Господь ответил: «Друг, кто поставил Меня судить или делить вас?» (Лк. 12:13−14). Христос не был послан для того, чтобы издавать новые законы и устанавливать хозяйственные порядки. В этом случае дело Его быстро погибло бы. Внешние законы и общественные порядки стареют часто быстрее, чем законодатели. Христос ничего не определял относительно того, какой должен быть образ правления в государстве [3, с. 55−56].

Спаситель имел дело только с душой человека. Когда Церковь, «пренебрегая этим примером, пыталась захватывать в свои руки и светскую власть… тогда она вместо хлеба часто давала душам только камни. Когда в конце средних веков папская Церковь сделалась всемирною силою, пред которою преклонялись цари и народы, тогда иссякли источники веры, тогда христианство сделалось бездушным и бесплодным обрядовым служением, тогда многие верные сердца отпали от Церкви, которая не давала единого на потребу», — говорит митрополит Владимир.

Церковь должна иметь силу и власть, но пророческую, а не царскую, духовную, а не государственную [3, с. 56].

Священномученик говорит об одном из видов церковной власти — отлучении недостойных. Ясное указание на это есть в Евангелии: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи Церкви; а если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18:15−17). Если человек настолько окажется закоснелым в своем порочном направлении, что пренебрежет и священным авторитетом церковнослужителей, тогда они «вправе отлучить его, как упорного и неисправимого… и низвести его на степень таких людей, которые совсем не принадлежат к Церкви» [2, с. 441−442].

К этому наказанию Церковь прибегает с целью исправить виновного, и предотвратить заражение прочих своих членов. Блаженный Августин говорит, что этим действием пастыри отделяют больных овец от здоровых, чтобы яд заразы не перешел на последних. «Тот, — говорит он, — для Которого нет ничего невозможного, исцелит чрез это отделение и больных» [2, с. 454].

Таким образом, положение пастыря дает ему больше возможности видеть бедствие человеческого сердца [1, с. 387]. Он имеет авторитет для того, чтобы заботиться о душах и вести их к исправлению [1, с. 382].

Защита веры

Вручая жезл Преосвященному Трифону (Туркестанову), епископу Дмитровскому, митрополит Владимир дал ему наказ быть смелым стражем веры и Церкви, защищать от внутренних и внешних врагов [1, с. 236], исполнять слова Господа, сказанные апостолу Павлу: «не бойся, но говори и не умолкай, ибо Я с тобою и никто не сделает тебе зла» (Деян. 18:9−10) [1, с. 235].

Эти слова можно отнести и к приходским священникам, ведь они несут ответственность за людские души.

Вера — это главное, чем должны дорожить пастыри. Вручая жезл Преосвященному Сергию (Лаврову), епископу Салмасскому, священномученик Владимир привел слова Спасителя: «…будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10:16). Ведь когда змея спасает жизнь, она прячет только голову, а все остальное не жалеет. Так и пастырям, преемникам апостолов, нужно дорожить верой, а остальное не жалеть. Это настроение переходит в голубиную невинность и простоту [1, с. 247−248].

Основную опасность, угрожающую правоверию паствы, священномученик Владимир видел в действиях сектантов и в материалистическом духе, то есть в духе безверия, который в то время был идеологией социально-демократического движения. Он считал, что деятельность сектантов заставляет пастырей особенно ревностно соблюдать обеты своего звания, их задача — «не упускать народ из-под своего благотворного влияния» [1, с. 424−425]. Чтобы сектанты не повредили веру народа, пастыри — ревнители православия -должны помочь ему в изучении православной веры, поделиться с ним «тем сокровищем, которое заключается в Божией книге и церковной науке» [3, с. 337].

Митрополит Владимир призывал бороться с разливающимся злом социал-демократического движения: «Конечно, Ковчег Завета поддерживает не слабая рука человека, а всемогущая десница Всевышнего, и христианство есть такая сила, которой, по слову Божию, врата ада не одолеют (Мф. 16:18), — однако ж было бы преступно закрывать на это явление глаза свои тем в особенности, кои поставлены на страже Дома Израилева, и равнодушно смотреть на ту разрушительную работу, которая идет в нашей Церкви и во всем христианском мире. Настоит нужда неустанно бороться с этой губительной язвой и благовременно и безвременно говорить о ней» [3, с. 105−106].

Он пояснял, что в этой борьбе оружие пастырей не вещественное и не плотское, а духовное — слово и дело, проникнутые любовью. Пастырь должен гнаться за социал-демократами с заботливой любовью, как за заблудшими овцами, чтобы каждую возвратить к своей овчарне, с тою любовью, какою горел в подобных случаях Небесный Пастыреначальник, Который, видя толпы народа… сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря (Мф. 9:36) [3, с. 123, 145].

Особенно действенными он считал личные беседы духовного отца со своими духовными детьми [3, с. 144]. Священномученик считал, что «многие проповеди, направляясь против социал-демократии, нападали на нее вообще, огульно, без разграничения того, что есть в ее учении ложного и что справедливо, а потому не достигали своей цели…» [3, с. 137]. Он указывал, что Церковь ни при каких обстоятельствах не может протестовать против правды и истины. Стремление рабочего к улучшению своего тяжелого быта нельзя считать дерзостью и беззаконием, но его необходимо только вставить в надлежащие рамки, направить на законный путь [3, с. 139−140].

«Что касается до их материалистического воззрения, — говорил он, — то мы, как христианские пастыри и в особенности в интересах нашего народа, со всей силой и решительностью должны опровергать и разоблачать его ложь и несостоятельность…» [3, с. 135]. В условиях этой борьбы проповедь пастыря должна отвечать потребностям времени, иметь социальный характер. Божественное учение Евангелия должно преподаваться не в абстрактной форме, а в приложении к каждому положению — к богатым и бедным, к знатным и простолюдинам [3, с. 143].

«Если бы с кафедр всех церквей наших, каких у нас десятки тысяч, — говорил священномученик, — неумолкаемо стала раздаваться сильная, пламенная беспристрастная проповедь о братолюбии и христианском милосердии, то она, наверное, воздействовала бы на озверевший под влиянием социал-демократических агитаторов народ наш, умерила бы ненависть и злобу бедных, смягчила бы жестокую, окаменелую душу богатых» [3, с. 144].

Одним из способов борьбы против социал-демократического духа безверия митрополит Владимир считал оживление приходской жизни путем привлечения прихожан к участию во всех церковных делах. Священник, считал он, должен привлекать прихожан и к хозяйственным делам, и к нравственно-религиозному благоустройству приходской общины. Тогда члены церковно-приходского совета смогут принять на попечение бедняка или нуждающуюся семью, смогут наблюдать в своем районе за поведением детей и подрастающего поколения. Община оказывала бы помощь не только во внешних нуждах, но давала бы «…силу и мужество… отраду и утешение в самых высших… потребностях человеческого сердца». Эти приходские советы священномученик Владимир предлагал организовать как можно скорее [3, с. 147−149].

Самая же прямая и великая задача пастыря в этой борьбе, говорил он — насадить и воспитать в сердцах истинную и деятельную любовь, возбудить взаимное доверие и уважение между различными сословиями и состояниями [3, с. 141−142].

Пастыри должны подавлять всякое самолюбие и своекорыстие, побуждать и насаждать чистосердечную, бескорыстную и милосердную любовь и таким образом приготовлять сердца для любви Того, Который прежде возлюбил нас (1 Ин. 4:19) [3, с. 141]. «Необходимо все делать с живейшей, никогда не оскудевающей любовью, дабы вместо нравственно растлевающего, языческого, социал-демократического духа призвать к сердцам дух Христа, который все оживляет…» [3, с. 143]. «Любовь, — заключал священномученик Владимир, — есть самое прочное и сильное оружие Церкви в настоящей войне — только любовью мы можем выйти из нее победителями» [3, с. 140].

Нравственные условия успеха пастыря

«Братие-сопастыри, — просил священномученик Владимир, — будьте достойными носителями благодати, держите как можно выше знамя религии и Церкви Православной» [1, с. 495]. Пастырю нужно возгревать живущий в нем дар Божий [1, с. 242], не очень сильно надеяться, что благодать восполнит немощи, но иметь ответственность и благоговейный страх перед трудностями [1, с. 243].

Cлужение пастыря должно происходить из источника доброго и чистого: «Если в жизни и деятельности пастыря… не будет светить свет, исходяй от Отца светов (Иак. 1:17), то да не дерзает ожидать такой пастырь похвалы от святых: он служит не святым, а суетному миру» [1, с. 497].

Пастырь должен избегать человекоугодия, если же он искательством, лестью получит награду на земле, то не получит ее на небе, — там он назовется лукавым и неключимым рабом [1, с. 498].

Пастыри должны быть мужами мира, любви и терпения, быть в мире со всеми людьми (Рим. 12:18). Более того, они должны водворять мир в окружающем их обществе. Только с врагами Христа и Его Церкви невозможно мириться пастырю, с ними он должен вести борьбу [1, с. 250].

В борьбе он не должен смущаться до робости и малодушия, но знать, что поставляющий пастырей пасти Церковь Господа и Бога есть Сам Дух Святой (Деян. 15:28). Если же Бог избрал пастыря к служению, то нужно верить, что Сам Он подаст все потребное к этому служению, начавши и совершит (Флп. 1:6) [1, с. 232].

Необходимое условие успеха пастырского дела — любовь пастыря ко Христу, Который повелел апостолу Петру пасти овец только после того, как тот сказал, что любит Его (Ин. 21:15−17). А в лице Спасителя пастырь должен любить и ближних [1, с. 239]. Это ключ к человеческому сердцу. Священнику нужно стараться приобретать любовь. В нем должна быть искра любви, тогда он сможет согревать сердца. Он должен сам проникнуться евангельской истиной, чтобы сильнее воздействовать на слушателей [1, с. 241].

Пастырь обязан строго наблюдать за собой, чтобы не разрушить своим поведением того, что созидает проповедью. Каждый день он должен проводить в молитве, изучать Священное Писание, чтобы укреплять себя в вере. Тогда он сможет выступить на духовную войну [1, с. 251].

Как от каждого воина требуется, чтобы тот отдал себя во власть своего вождя, так и пастырь должен проявить полное смирение перед Христом. Поэтому он должен вооружиться против тщеславия, оставаясь в тени, за счет своей славы создавать славу Спасителю [1, с. 251−252]. «Добрый пастырь, — говорит митрополит Владимир, — прежде всего сознает, что стадо, которое он обязан пасти, принадлежит не ему, но что он должен дать за него ответ своему Господину; он сознает также и то, какое драгоценное благо в лице этого стада вручил ему Господин» [1, с. 363]. Добрый пастырь водит свое стадо только на добрые, злачные пажити [1, с. 364−365], бдительно смотрит за ним, чтобы не потерять ни одной из овец его, и чтобы не ворвался в его овчарню какой-нибудь хищный волк. Если же заблудилась часть его стада, он бежит за нею и ищет ее до тех пор, пока не найдет [1, с. 366].

Добрый пастырь должен бороться с грехом и неправдой всюду, как и Христос обличал и бичевал каждый вид зла, кем бы оно ни совершалось и где бы ни проявлялось. Но эту борьбу необходимо вести с кротостью, которая трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит (Мф. 12:20). Цель борьбы только одна — спасти грешника [1, с. 253].

Обязанность пастырей — помогать своему епископу, они его очи и уши. Только в единении пастырей и епископа заключается сила, «оплот против врагов церковного корабля» [1, с. 499]. Если пастыри призываются к участию в епархиальном управлении, то этим на них возлагается великая ответственность перед Церковью. Они должны проявить внимательность, усердие, терпеливость и, главное, работать, имея в своем сердце дух Христов, не допуская между собой разделений и вражды. Им необходимо помнить наставления святого апостола Павла: умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира (Еф. 4:1−3) [3, с. 342−343].

Пастырю Церкви необходимо знание, соответствующее его миссии: помимо Священного Писания он должен обладать достаточным знанием науки и общечеловеческой мудрости [1, с. 254−255]. Он должен указывать ученым на возможность совмещения здравых научных познаний с искренней верой [1, с. 236]. Но все же знания — не главное для него. Более существенно и важно — быть верным своему призванию, не искать своих си, но яже Божия [1, с. 255].

Верные своему долгу пастыри верны небесному Пастыреначальнику. Они могут не блистать выдающимися делами и дарованиями, но все делают в духе смирения, бескорыстия и самоотвержения. «Таким образом, — говорит священномученик Владимир, — успех пастырского служения зависит не от обладания богатыми дарованиями, а от верного и мудрого употребления хотя бы и не выдающихся дарований» [1, с. 256].

Посещение больных

Пастырское попечение о душах своих пасомых не ограничивается рамками проповеди и катехизации, но должно простираться на все обстоятельства, «при коих пастырь с особой пользой сможет оказывать свое пастырское влияние. В числе таковых одно из первых мест должно занять посещение страждущих и больных, так как никакая душа человеческая не бывает так восприимчива к доброму слову, как во время болезни» [3, с. 302].

Конечно, «постель страждущего и больного ставит пастырю нелегкую задачу, и посещение больных и умирающих принадлежит к самым трудным его обязанностям». Поэтому неудивительно, что многие священники под разными предлогами уклоняются от этой обязанности, ссылаясь на телесные немощи, молодость и неопытность, на недостаток дара слова и т. п. Но хуже всего поступают те, которые уклоняются от исполнения этого долга потому, что не признают нужды и пользы от таких посещений. «Для чего мы будем ходить по больным, говорят таковые, если и всякий другой из их посетителей может им сказать то же, что сказали бы и мы?» [3, с. 302−303].

Но как пастырь может слагать с себя обязанность посещения больных, когда он имеет столь высокий пример в лице Христа и от Него получил на этот счет самую определенную заповедь? Священное Писание говорит: И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях… и приводили к Нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их (Мф. 4:23−24). Он не только никогда не оставлял без помощи страждущих, бедствующих и больных, но любовь и милосердие побуждали Его отыскивать несчастных, чтобы помогать им [3, с. 303].

«Если же Сам Господь Бог с таким участием относится к страждущим и больным, то имеем ли право освободить себя от этого мы?» — спрашивает священномученик Владимир. Если Господь всем Своим последователям указал на посещение больных в числе добродетелей, ведущих к наследованию Царствия Небесного: был болен, и вы посетили Меня (Мф. 25:36 и далее), то насколько более обязательно посещение больных для тех, коих Господь поставил пастырями Своего стада [3, с. 304]?

Митрополит Владимир говорил, что «увещание пастырей к посещению и духовному окормлению немощных и больных проходит чрез все века Христианской Церкви. Уже в Постановлениях Апостольских посещение больных считается непременной обязанностью епископов». В первые века христианства они тщательно исполняли эту обязанность, являясь к постели больного не только для духовного утешения и молитвы, «но иногда и служили им, омывая их своими руками. Но епископу не всегда возможно посещать больных… а потому уже в первые века христианства такое служение сделалось преимущественной обязанностью пресвитеров и диаконов» [3, с. 304−305].

Он приводил слова святого праведного Иоанна Кронштадтского: «Люблю я это дело, с великой радостью принимаю я всякое приглашение к больному, когда представляется случай с усердием помолиться с ним и за него, серьезно побеседовать с ним и оказать на него пастырское воздействие. Часы, которые я посвящаю этому занятию, я считаю счастливейшим временем в моей жизни и на свою беседу с больным смотрю как на самое благословенное семя для будущей жатвы. И какой, на самом деле, благоприятный момент для духовного сеяния. Никогда душа христианская не нуждается так в пастырских о ней заботах, как во время болезни и особенно пред смертью» [3, с. 305].

«В самом деле, — продолжает священномученик Владимир, — нигде пастырь не может более обнаружить свою любовь к пасомым и возбудить доверие и уважение к себе со стороны последних, как у постели больного, и ничто не может сделать его так популярным, как усердие и ревность в деле посещения больных. Каждый страдалец чувствует цену этого благодеяния, ибо он принимает его как жертву, лично ему приносимую. Вот почему самыми любимыми и уважаемыми у прихожан священниками, как свидетельствует опыт, бывают те, которые с большим усердием и участием относятся к страждущим и больным. И нужно заметить еще, что у таких иереев всегда больше бывает богомольцев и за богослужением, хотя бы они не отличались ни проповедническим искусством, ни другими привлекательными качествами при совершении богослужения» [3, с. 306].

«О, если где бывает пастырь на своем месте, так это у постели больного», — утверждает митрополит Владимир. Превосходно говорит об этом и блаженный Августин: «Если долг службы или случай и нужда, или особое доверие страдальца, или сердечное расположение зовет тебя к больному, о, не уклоняйся от этого зова, ибо это голос Бога, Который чрез тебя хочет влить новую радость в атмосферу скорби, и новую жизнь в камеру умирающего» [3, с. 306].

Посещение больных важно и для самого пастыря как проповедника. Обращение с больными как ничто другое плодотворно для всех сторон пастырского служения — проповеди, преподавания Закона Божия, попечения о душах пасомых, собственной внутренней жизни.

«Какая глубоко назидательная школа для изучения человеческой души постель больного! — восклицает священномученик, — какой богатый материал собирает здесь священник для своих проповедей! Как хорошо он может, наблюдая здесь за душевным состоянием болящих, познать свою паству со всеми ее духовными нуждами и запросами…». Здесь же он лучше познает свои недостатки и немощи, получает наиболее сильное побуждение к молитве о благодатной помощи в его трудном пастырском служении [3, с. 306−307].

Во время Первой мировой войны митрополит Владимир призывал пастырей: «Подвигнем же себя к более тщательному посещению наших раненых, облегчая их страдания нашим участием, молитвою, чтением слова Божия и душеполезных книг, проповедью и причащением Святых Таин. Пусть настоящий исторический момент послужит толчком в этом деле и впредь, и пусть никто из нас не отговаривается от исполнения этой священной обязанности… Если пойдем мы туда во имя Христа и одушевленные Его любовью, то Господь пошлет нам и силы, и уменье и благословит наше дело успехом» [3, с. 307].

Борьба против порока пьянства

Говоря об образе и деятельности пастыря, митрополит Владимир самое большое внимание уделяет борьбе против порока пьянства. Он называл этот порок «вековым злом, в корень подрывающим и народное благосостояние, и народное здоровье, и духовные силы великого Русского народа» [3, с. 476].

Общественное мнение находится «в дружественном отношении с алкоголем», «поддерживает и развивает страсть к винопитию». «Но Церковь может и должна воздействовать на это общественное мнение. На ком же, в самом деле, более всего лежит эта обязанность, как не на… пастырях? — спрашивает священномученик Владимир — Церковь должна громко возвысить здесь свой голос и так сказать это слово истины, дабы весь народ наш услышал его» [3, с. 432].

Первым средством борьбы против пьянства священномученик Владимир называл церковную проповедь. Он призывал воздействовать на укоренившееся в народе неправильное воззрение на алкоголь и переделать это воззрение, разорвать связь между народом и алкоголем. И тогда не будут упрекать Церковь, говоря: «…где ее влияние на народ в такую тяжкую годину, где наши пастыри, эта так называемая соль земли?» А для этого всем пастырям до единого нужно «воодушевиться желанием принять самое деятельное участие в противоалкогольном движении и действовать, невзирая ни на какие препятствия» [3, с. 432].

Митрополит Владимир советовал поучиться у католиков и протестантов антиалкогольной проповеди, так как они достигли больших успехов в ней [3, с. 436].

Второе могучее средство борьбы пастыря против алкоголя — преподавание Закона Божия в школе. Хорошее оружие здесь — Катехизис и Священная История [3, с. 446].

Пастырь также может успешно бороться против пьянства и вне храма и школы, а именно при отправлении треб в домах прихожан, например при крестинах, похоронах и свадьбах. Однако тут требуется немалая осторожность и деликатность, чтобы постоянными напоминаниями не раздражать недужного. С полной уверенностью можно утверждать одно: «…не следует обходить этот предмет молчанием там, где предоставляет к тому удобный случай и где разговор об этом предмете заходит как бы сам собой» [3, с. 450−451].

Наиболее могущественное орудие для борьбы с пьянством — Таинство Исповеди. Здесь проще успешно воздействовать на недужных, которые в это время более чем когда-либо расположены к сокрушению и раскаянию в своем грехе и часто сами ищут церковного укрепления своей ослабевшей воли, желая понести епитимию.

Самая лучшая в этом случае епитимия — совершенное запрещение на известный срок употреблять спиртные напитки. Хотя и известно, что «ничего нет труднее, как исправлять алкоголика, и нередко случается, что здесь не достигают своей цели никакие усилия пастыря», «однако же опыт показывает, что и невозможное, по-видимому, для человека бывает возможно при помощи Божией» [3, с. 451].

Другой способ борьбы — литературные вечера в христианских обществах на алкогольные темы. «Такие чтения далеко не лишни и в таком обществе, которое не заражено еще алкоголизмом», в нем легче будет поддерживаться дух трезвости, если оно «будет выслушивать чтения по алкогольному вопросу», чем когда этого не будет. Однако эти чтения должны только дополнять, но не заменять церковную проповедь [3, с. 452].

Еще одно могущественное средство — учреждение приходских братств трезвости на религиозных началах. «Очень желательно, чтобы эти общества учреждались при каждой церкви и, по возможности, под председательством самого священника. Эти общества дают священнику возможность сплотить воедино членов прихода, так или иначе готовых к воздержанию от злоупотребления спиртными напитками, создать живой пример и образ жизни трезвенной» и через это привлекать страдающих алкоголем [3, с. 453]. «Великим счастьем было бы, если бы такие общества раскинули свои сети во всех углах нашей Церкви, — тогда деятельность борьбы против алкоголя пошла бы ускоренным темпом и имела бы несом-ненный успех» в деле народного оздоровления [3, с. 456]. Святитель Иоанн Златоуст из глубины веков шлет нам свой завет: «Многие составляют товарищества для гулянья и пьянства, составляй и ты товарищества для того, чтобы истреблять страсть к пьянству» [3, с. 477].

Другой способ борьбы — привлечение к ней учителей приходских школ. «Эти учители, коим вверено обучение и воспитание детей народа, могут быть хорошими его сотрудниками в борьбе против пьянства» [3, с. 456].

Священник может содействовать приобретению школьными библиотеками журналов, книг и брошюр, наиболее полезных для ознакомления учащихся с алкогольной опасностью; оформлению таблиц: «Что нужно знать каждому об алкоголе», или картин, которые изображают повреждения внутренних органов, происходящих от злоупотребления спиртными напитками.

Если возможно, нужно расположить к этому делу общество. «Каждый, кто пожелает, может найти себе дело», и чем больше будет совместной работы, тем больше будет успеха. «Во всяком приходе… найдутся лица, одушевленные желанием помочь пастырю в деле народного отрезвления» [3, с. 457]. «Если один священник будет ратовать против пьянства, то он ничего не добьется. Если же к нему присоединятся все представители… общества», то это принесет свои плоды [3, с. 461].

Главное условие, «от которого зависит успех всех пастырских забот о народном отрезвлении», — личный пример священника. Пастырь должен быть образцом трезвости. Это должно быть основным положением Церкви. «Раз пастырь сам служит примером воздержания и трезвости, тогда и его стремление в борьбе с алкоголем получает новый стимул, силу которого едва ли что может заменить. Если вся жизнь его есть жизнь трезвенника, тогда и молитва его в глазах прихожан будет молитвою нелицемерной, и слово его — словом веским, а не деланным, и все мероприятия его, как исходящие из чистого и доброго источника, будут находить в русской душе доброе внимание и отклик», — говорит священномученик [3, с. 459].

В докладе, произнесенном на противоалкогольном съезде в Москве в 1912 г., митрополит Владимир говорил, что если весь народ тяжело страдает от какого-нибудь бедствия, то любовь обязывает пастыря сделать все, что только возможно для устранения бедствия. «А самое действительное средство против алкоголя» как в отношении общественного, так и индивидуального оздоровления, «есть совершенное отречение от употребления спиртных напитков». Это полное воздержание может быть нравственным долгом любви пастыря. «Исполнение этого долга будет самым решительным образом укреплять меня в деле публичной агитации и в наступательных действиях борьбы и придавать моим словам самую действительную силу», — настаивает митрополит Владимир [3, с. 421].

Пастырь не должен бояться насмешек в свой адрес, когда ему нужно высказаться не только за умеренное употребление спиртных напитков, но и за «совершенное отречение от них». «Если где уместно нам проявлять свое мужество и твердость, так именно здесь. И тот, кто сам стоит на стороне воздержания и трезвости, тот будет только радоваться и приветствовать за это пастыря», — утверждает священномученик [3, с. 460]. Он считает, что было бы большим благом, если бы церковное начальство поощряло бы особенным вниманием и наградами пастырей-трезвенников [3, с. 460].

Борьба с пьянством — «великое, истинно апостольское дело», его «может выполнить только Церковь дружными усилиями своих пастырей, осеняемых и вспомоществуемых благодатию Божией в Таинствах Церкви и споспешествуемых любовью верных чад Церкви, тесно объединяющихся в общества трезвости» [3, с. 476].

«Архипастыри и пастыри Церкви! — взывает священномученик Владимир, — Поспешите же навстречу к смиренным чадам Церкви, страждущим душой, с благодатной помощью от лица самой матери Церкви! Дело идет о спасении душ, Богом вам вверенных: есть ли такая жертва, пред которой могла бы остановиться истинно пастырская ревность ради спасения единой души человеческой, которая дороже всего мира, — а вы можете спасти их миллионы! Станьте на высоту своего пастырского долга! Положите в своем сердце и носите непрестанно в своей совести пастырские заветы апостольского самоотвержения» [3, с. 477].

Заключение

Имея богатый пастырский опыт, священномученик Владимир в своей проповеди затронул все важнейшие стороны пастырского служения, определил его границы, указал на первейшие обязанности и необходимейшие качества пастыря.

Часть наставлений митрополит Владимир давал в приложении к конкретной исторической реальности, ушедшей в прошлое: церковно-приходские школы, антицерковная социально-демократическая деятельность. Но эти наставления не перестали быть актуальными. На смену ЦПШ пришли воскресные школы, богословские курсы, образовательные учреждения, а антицерковная позиция хотя и приняла скрытую, тонкую форму, но продолжает занимать умы значительной части общества.

Несомненно полезны архипастырские поучения в деле окормления больных и напутствия умирающих.

Представляются ценными призывы священномученика к оживлению приходской жизни через деятельное вовлечение в нее прихожан, создание объединений, способных сплотить общину: братств трезвости, христианских обществ.

Особенное внимание облику пастыря священномученик придает в свете противоалкогольной борьбы, считая ее обязанностью каждого пастыря.

В целом наставления священномученика Владимира (Богоявленского), собранные в данной работе, могут и должны служить практическим руководством в пастырской деятельности.

иерей Илья Царьков,
Московские Епархиальные Ведомости, № 1 '16

Библиография

Священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Киевский и Галицкий. К вам мое слово любви, вразумления и утешения / Проповеди, слова, поучения. Тт. 1, 2, 3. Тверь: Булат, 2008, 528 + 512 + 496 с.

См. также:

Священномученик Владимир (Богоявленский) «О долге пастырей в настоящую тяжелую годину»