Почему участие в святых Таинствах Церкви не всем приносит духовную пользу?

Не изобретён ещё тот харизмометр, который определял бы изменение благодатности человека, мерил бы «пользу» или «не пользу». Кто должен это определять и кто должен это судить?

Мы ходим в Церковь не для того, чтобы у нас повысился адреналин. Мы все духовно больны и желаем исцелиться, желаем выйти из того ада, в котором мы живём, и стать едиными с Богом в Царстве Небесном. Таинства Церкви и, в первую очередь, Таинство Евхаристии, объединяют нас с Богом, делают единым телом. В Таинствах мы получаем Божественную благодать. А итог нашей жизни будет известен только после перехода в вечность.

Что касается эмоционального состояния человека после того, как он приступил к Таинствами, я бы крайне спокойно относился к этому. У людей разный характер. Один очень эмоционален, и всё переживает очень остро, другой не так эмоционален.

Надо жить по правде и надеяться на милость Божию. Если Господь посылает какое-то утешение — благодарить Бога за это утешение, понимая, что это просто утешение от Бога, а не твоя заслуга. Главное — трезвенность и рассуждение.

Евхаристия — величайший Божий Дар. И какое же это ответственное дело!.. Когда мы читаем молитвы ко святому Причащению святителей Василия Великого, Иоанна Златоуста, то понимаем: они пишут о себе, открывают свой внутренний мир. Мы узнаём, как кается Василий Великий, и можно подумать: «Святитель, ты же столп Церкви! Все видели, как у тебя во время Литургии сходил Огонь на Святые Дары. И вдруг ты перечисляешь такие грехи!» Как тут не соблазниться? Конечно, мы можем соблазниться и подумать, что Василий Великий был великим грешником, что Литургия ему ничего не давала. Но это не так. И как важно стояние перед Лицом Божиим на Литургии!

Представьте, вам скажут: «Завтра вы идёте на приём к царю!» И если мы идём на Литургию именно как к Царю, читаем тексты, которые нас готовят к Причастию, освящают нас, показывают, что такое Литургия, — то никогда не будем иметь к ней такого отношения, как у порвавшего с Церковью священника. Наоборот, мы будем только удивляться: «Господи! Как Ты меня, великого грешника, сподобил переступить порог храма и допустить священнодействовать Литургию, причащаться? Какая это великая милость и ответственность!»

Вспомните, апостол Павел прямо говорит: «Многие из вас болеют, немощны, страдают и даже умирают от того, что недостойно причащаются» (ср.: 1Кор.11:29—30). И это открыто нам.

Ничего нового мы не услышали от этого священника. Апостол Павел уже всё сказал. Я не могу читать Апостольские послания и не удивляться: «Боже мой! Какое же откровение Ты дал апостолам! Какую силу!» И вдруг апостол, обращаясь ко всей общине, а может быть, даже к священникам, говорит: «Смотрите, что вам даётся, и как вы относитесь к этому».

А Иоанн Златоуст вообще говорит, что он самый грешный: «…от них же первый есмь аз»! А всё потому, что святые не отделяли себя от остальных людей. Ты не можешь отделиться от Адама и Евы, тем более — отделить себя от Христа: Он Новый Адам, соединяющий нас с Собой.

Сам человек выбирает, как относиться к этому. Неправильный выбор приводит к потере благодати Божией. Апостол Павел открывает: …никтоже может рещи Иисуса Господом, точию Духом Святым (1Кор.12:3). Никто!

Предположим, я сегодня расстроился. Мне молиться хочется, служить, а я стою, как пешка, и думаю: «Боже мой! Как же пойду служить Тебе? Как перед Тобой предстану?» Это значит, я потерял Духа Святого, потерял Божественную силу. Тогда начинаешь думать: «В чем же, Господи, я согрешил?» И видишь: здесь возгордился, здесь человеку сказал резкое слово… Начинаешь перечислять. Перед Литургией хорошо всё это вспомнить, чтобы благодать не отогнала тебя от Престола, а допустила к нему и покрыла как сына. Но для этого надо видеть себя и понимать, в каком состоянии приступаешь к Таинству.

Иуда был апостолом и пал, а разбойник проливал людскую кровь и вошёл в рай. Здесь наш ум вполне может соблазниться: «Что же это такое? Где тут справедливость?» Но такова воля Божия. Господь говорит: «Кого милую — буду миловать, кого осужу — осужу. Это в Моей власти» (ср.:Рим.9:15). Горшок не может сказать горшечнику: «Почему ты меня сделал таким? Почему не в меня, а в другие горшки наливают миро, драгоценное вино и прочее?» (ср.: Рим.9:20−21). Если хочешь быть сосудом непотребным — пожалуйста, будь. Но, если хочешь быть сосудом Божественным, внимай себе!

Литургическая подготовка имеет решающее значение. Если священник не подготовится один раз, другой, он потом охладеет. Мне приходилось видеть такое.

Помню, когда я учился (это были 1960-е годы), сидели рядом со мной на семинарской скамье хорошие, порядочные, честные юноши. А потом они вдруг говорят: «Знаешь, я не туда попал. Не могу я принять всего этого». И ушли, поступили в светские учебные заведения.

Процесс учёбы даёт нам возможность проверить себя, на своём ли мы месте. Если проверка пройдет достойно, человек никогда себе не позволит вульгарного отношения ко Святому Причастию!

«По вере вашей да будет вам» (Мф.9:29), — сказал Господь, исцеляя двух слепых. Так же и благодать, которая подается в таинстве святого Причащения, человек получает по вере и в меру внутренней чистоты и благоговейного отношения к величайшей святыне.

Священное Писание решительно различает достойное и недостойное причастие: «Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. От того многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1Кор.11:27−30).

Эту мысль изъясняют святые отцы. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Кого нам одобрить? Тех ли, которые причащаются однажды, или тех, которые часто, или тех, которые редко? Ни тех, ни других, ни третьих, но причащающихся с чистой совестью, с чистым сердцем, с безукоризненной жизнью» (Толкование на Послание к евреям. Беседа 17).

Преподобный Симеон Новый Богослов пишет о том, при каких условиях причастие бывает благодатным: «Кто верует, тот не причащается недостойно Пречистых Тайн, но очищает себя от всякой скверны, от чревоугодия, от злопамятства, от дел злых и слов срамных, от смехов бесчинных, от скверных помыслов, от всякой нечистоты и от всякого греховного внутри движения, — и таким образом приемлет Царя славы; напротив, в тех, которые недостойно причащаются Пречистых Тайн, стремительно врывается диавол и входит в сердце их, как случилось с Иудою, когда он причастился Вечери Господней…» (Слово сорок восьмое. 1. Никто да не дерзает думать, что возможно спастись одною верою, без делания добрых дел).

Преподобный Ефрем Сирин: «Кто приемлет Его Тело и Кровь только телесно, тот приемлет безрассудно и без пользы».

Почему часть священников и мирян, которые годами регулярно причащаются, «не становятся принципиально лучше в своем поведении»? Потому что вера их не живая, а холодная, обрядовая.

Сердце и душа их пленены мирскими увлечениями. Именно к таким священникам и мирянам обращены слова святого праведного Иоанна Кронштадтского: «Вот спрошу я тебя, человек, чувствуешь ли ты духовную алчбу и жажду вкушать жизненный, сверхъестественный колос и зерно двурасленное, естественно-жизненное — плоть и кровь Христа Жизнодавца, истинного небесного Хлеба, дающего жизнь миру? Если не чувствуешь этого спасительного глада, то значит ты духовно мертв. Человек, начинающий выздоравливать или здоровый, естественно чувствует голод и жажду. Сколько же этих мертвецов в России, в Православной Церкви, не чувствующих этой спасительной жажды? Тьма тьмущая» (Живой колос. Слово 133).

Никакие скептические утверждения не могут поставить под сомнение благодатной силы святого Причастия. Существует множество свидетельств. Праведный Иоанн Кронштадтский записал в дневнике: «Дивлюсь величию и животворности Божественных Таин: старушка, харкавшая кровью и обессилевшая совершенно, ничего не евшая, — от причастия Св. Таин, мною преподанных, в тот же день начала поправляться. Девушка, совсем умиравшая, после причастия Св. Таин, в тот же день, начала поправляться, кушать, пить и говорить, между тем как она была почти в беспамятстве, металась сильно и ничего не ела, не пила. Слава животворящим и страшным Твоим Тайнам, Господи!» (Моя жизнь во Христе. Том 2. 881).

Протоиерей Василий Шустин (1886−1968) рассказывает об исцелении своего умирающего отца:

«Когда я был еще совсем юным, отец мой серьезно заболел горлом. Профессор Б. М. Академии по горловым болезням Симановский определил, что у него горловая чахотка. Все горло покрылось язвами, и голос у отца совершенно пропал. Я помню, на Рождество, по случаю такой болезни отца, не делали нам и елки. В доме царил как бы траур, все говорили шепотом, царило уныние; нас, детей, не пускали к отцу. Только в первый день Рождества нас подвели к нему, и он, скорбно и молча, раздал нам подарки. Симановский заявил, что ему осталось жить дней десять, а если увезти, с большими предосторожностями, теперь же немедленно в Крым, то он, может быть, еще протянет месяца два.

В это время как раз вернулся в Кронштадт из одной своей поездки отец Иоанн. Послали ему телеграмму. Дней через пять он приехал к нам. Прошел к отцу в спальню, взглянул на него и сразу воскликнул: «Что же вы мне не сообщили, что он так серьезно болен?! Я бы привез Святые Дары и приобщил бы его». Мой отец умоляюще смотрел на батюшку и хрипел. Тогда батюшка углубился в себя и, обращаясь к отцу, спрашивает: «Веришь ли ты, что я силой Божией могу помочь тебе?» Отец сделал знак головой. Тогда отец Иоанн велел открыть ему рот и трижды крестообразно дунул. Потом, размахнувшись, ударил по маленькому столику, на котором стояли разные полоскания и прижигания. Столик опрокинулся, и все склянки разбились. «Брось все это, — резко сказал отец Иоанн, — больше ничего не нужно. Приезжай завтра ко мне в Кронштадт — и я тебя приобщу Святых Тайн. Слышишь, я буду ждать». И батюшка уехал.

Вечером приехал Симановский, а вместе с ним доктор Окунев, тоже специалист по горловым болезням. Им сказали об отце Иоанне, и что завтра повезут моего отца в Кронштадт. Симановский сказал, что это безумие, что он умрет дорогой. (Нужно было из Ораниенбаума ехать на санях по морю, а была ветреная морозная погода.) Но отец верил батюшке, и на следующий день закутали его хорошенько и повезли в Кронштадт.

Батюшка приехал на квартиру, где остановился отец, и приобщил его Святых Тайн. Еще два дня прожил отец в Кронштадте, каждый день видясь с батюшкой. Когда он вернулся домой, Симановский был поражен: в горле все раны оказались затянуты; только голос отца был еще слаб. Симановский во всеуслышание заявил: «Это невиданно, это прямо чудо!» — Так совершилось дивное исцеление моего отца по молитвам батюшки. Отец прожил после этого двадцать пять лет" (Запись об отце Иоанне Кронштадском и об оптинских старцах).

Писатель Филипп Филиппович Вигель (1786−1856) тяжело заболел. Пришел приглашенный доктор. Больной спросил его: «Отчего по всей коже моей показавшиеся сперва красные пятна превратились в фиолетовые, а тут сделались черными?» «Да у вас и язык уже весь почернел», — отвечал доктор. Когда же доктор выходил из спальни, больной хорошо расслышал, как он посоветовал слуге понапрасну не давать лекарства умирающему, так как жить тому осталось не более суток. Немедленно был приглашен священник, который причастил больного.

«По совершении сего вдруг так быстро стали приходить ко мне силы, без помощи лекарств, что брат мой, не находя более присутствие свое для меня необходимым, через два дня отправился к себе домой. Надо мной совершилось чудо, точно чудо! Я могу сказать, что я отведал смерти». (Русский архив. 1892. Ноябрь. С. 192−195).

Святитель Игнатий Брянчанинов пишет: «Дмитрий Александрович Шепелев, которого тело покоится в церкви преподобного Сергия в Сергиевской пустыне близ С.-Петербурга, передавал о себе настоятелю этой пустыни, Архимандриту Игнатию 1-му, следующее. Он воспитывался в Пажеском корпусе. Однажды в Великий пост, когда пажи говели и уже приступали к святым тайнам, юноша Шепелев выразил шедшему возле него товарищу свое решительное неверие, чтоб в чаше были тело и кровь Христовы. Когда ему преподаны были тайны, — он ощутил, что во рту у него мясо. Ужас объял молодого человека: он стоял вне себя, не чувствуя сил проглотить частицу. Священник заметил происшедшее в нем изменение и приказал ему войти в алтарь. Там, держа во рту частицу и исповедуя свое согрешение, Шепелев пришел в себя и употребил преподанные ему святые тайны» («Отечник»).

Почти любой священник, который служит даже небольшое количество лет, может поделится опытом удивительного и благодатного действия Причащения на людей, особенно находящихся в болезнях и немощах. А самое главное, для подлинного пастыря, служить Литургию и причащаться на ней — великое счастье и ни с чем несравнимая радость. Поэтому искренне жалко человека, который стоя у Престола Божия, так и не смог почувствовать этой радости.