• Безбрачие и брак
  
• Cемья священника, как орудие пастырского служения
  
• Монашество и целибат
  
• Значение семейной жизни пастыря
  
• Супружеская верность
  
• Открытость семьи священника
  
• Заключение
  

Безбрачие и брак, как условия пастырского служения

Таинство священства, кроме возведения в епископский сан, может совершаться как над женатым, так и над безбрачным и иночествующим кандидатом. В епископский сан может быть посвящен только иночествующий ставленник. Женатое духовенство не просто допускается, но поощряется в Православии. Приходское духовенство в своем подавляющем большинстве является женатым. Иночествующие священники в нормальной ситуации могут служить только в условиях монастырской жизни, а целибатное духовенство было и остается скорее исключением.

Хотя исторически с самого возникновения христианства священники, а до Трулльского собора (691−692 гг.)[1] даже епископы могли быть женатыми, вопрос о допустимости женатого духовенства постоянно в Церкви поднимался. Правила древних соборов об этом ясно свидетельствуют. Так, 51-ое правило свв. Апостолов не требует обязательного целибата. В эпоху I Вселенского собора, согласно свидетельству церковных историков Сократа (Н. Е. 1, 2) и Созомена (Н. Е. 1, 23) Церковь в лице аскета Пафнутия, который, казалось бы, должен был быть защитником безбрачия, встала именно на защиту женатого священства. Правило 10-ое Гангрского собора угрожает анафемой тому, кто превозносится своим девством над состоящими в браке, тем же угрожает и 4-ое правило тем, кто считает «недостойным причащаться у женатого священника». Правило 13-е VI Вселенского собора утверждает, что брак не может быть препятствием к рукоположению, так как «брак честен и ложе нескверно» (Евр 13:4) и если «кто привязался к жене, то пусть не ищет разрешения» (I Кор 7:27); если же диакон или пресвитер под видом благочестия изгоняет жену, да будет анафема.

Папа Григорий VII в 1076 г. узаконил целибат, признав его обязательным, что нисколько не изменило традиций восточного Православия. Более того, отношение к целибату очень долгое время сохранялось скорее отрицательным. В России законом от 16 апреля 1869 г. рукоположение целибатных было дозволено только после 40 лет. Совершенно исключительным было рукоположение в 1860 году митрополитом Филаретом Московским профессора Московской Духовной Академии Александра Горского. Об этом говорила вся Россия, и это считалось чуть ли не опасной реформаторской попыткой. Свт. Филарет поручил сначала самому же Горскому составить подробнейшую историческую справку о допустимости целибата в прошлом[2].

Какова значимость и в чем преимущества православной традиции женатого священства? Для того, чтобы попытаться ответить на этот вопрос необходимо в первую очередь обратиться к вопросу о преимуществах целибатного духовенства.

В определенном смысле целибат, казалось бы, лучше отвечает самому смыслу таинства священства. В этом таинстве, человек получает благодать совершать божественную Евхаристию, величайший дар Бога людям. Евхаристия — это вершина человеческого существования, рядом с ней ничего нельзя поставить. Если рассуждать логически, то совершенно невозможно оправдать отказ от ее совершения. В этом смысле, традиция обязательного ежедневного совершения мессы римокатолическими священниками, просуществовавшая до II Ватиканского собора (1962−1965), является логически совершенно оправданной. Ничего не может и не должно мешать священнику совершать Евхаристию каждый день. Следовательно, он должен быть освобожден от других обязательств — семейных или профессиональных, которые могут этому препятствовать. Этому центральному соображению сопутствуют менее важные.

Благодаря тому, что священник не имеет своей собственной семьи, он полнее отдается своей церковной деятельности; он легко перемещается с прихода на приход, может быть отправлен в любую командировку; он меньше находится под влиянием близких людей, лишен заботы о жене и детях и больше находится в послушании и зависимости от церковной иерархии.

В значительной степени благодаря целибату римокатолицизм смог воздвигнуть столь масштабную, стройную и иерархически дисциплинированную структуру.

Но наряду с этими преимуществами целибат имеет и ряд недостатков. Целибатный священник на приходе оказывается более доступным для разного рода соблазнов и гораздо более незащищенным. Он легче поддается искушению эгоизма и сухости; у него нет опыта семейной жизни, ему неведомо отеческое родственное отношение к пасомым; у него легко развивается ощущение заброшенности, одиночества[3].

Тем не менее, главным преимуществом женатого духовенства являются не эти очевидные сложности целибата.

Парадоксальным образом главное преимущество целибата становится и главным его недостатком.

Женатый священник, благодаря наличию своих семейных обязанностей, должен постоянно оставлять служение божественной Литургии ради семьи. Эта двойственность, эта нелогичность его существования, вносит в жизнь женатого священника постоянное ощущение неполноты и незавершенности, как его служения священнического, так и его жизни семейной. Женатый священник всегда остро ощущает себя принадлежащим двум пластам бытия, «ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр 13:14). Это ощущение является важной отправной точкой пастырства, снимающей ряд иллюзий, как в отношении к стремлению к комфорту и благополучию, так и в отношении его состоятельности, как священника.

Богословское основание представления о семье священника, как орудии пастырского служения

Другим важным преимуществом женатого духовенства является отцовство. Это преимущество имеет богословское основание.

Пастырь — всегда отец. Настоящее пастырство всегда связано с переживание отцовства, без своей физической составляющей оно по факту остается неполным. Женатый священник, открытый к отцовству, легче воспринимает полноту пастырства. Это не означает, что пастырем не может быть целибатный или иночествующий священник. Благодать Божия восполняет любой недостаток и удивительные примеры русского старчества являются убедительным и бесспорным тому доказательством. Тем не менее, в том числе и по этой причине бывают так неуместны притязания на пастырское душепопечение со стороны молодых иеромонахов, не имеющих 20−30 летнего опыта послушания опытному духовнику[4]. Такая практика, получившая наименование «младостарчество», неоднократно подвергалась церковной иерархией очень жесткой критике[5].

Семейная жизнь пастыря вовсе не является только уступкой человеческой немощи по слову ап. Павла: «если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (1Кор.7:9). Семья один из центральных образов Священного Писания, а образ отцовства один из главных образов пастырства. Христианскую семью называют «малой церковью» (Еф 5:25) и в семье пастырь находит источник не только душевного и физического успокоения и отдыха, но и источник духовного укрепления своего пастырства и служения Церкви. В этом смысле семья священника является неотъемлемой частью и орудием его пастырского служения. Об этом говорят и особые требования к семье священника, налагаемые не только на самого пастыря и его супругу, но и на детей. Дети священника не могут вступать в брак с не христианами[6]. По неписанному правилу, не только священник не может вступить в брак после смерти супруги, но и матушка, овдовев, не может второй раз выйти замуж, продолжая тем самым свидетельствовать полноту семейной жизни священника и после смерти мужа.

Влияние монашеского и целибатного образа жизни на формирование священника и способов его пастырского действия

Выбор монашеского пути или целибатного служения принципиальным образом меняют весь дальнейший путь к священству и сам способ последующего священнического служения. Монах всегда остается в первую очередь монахом и уже затем — священником. Например, в афонской монашеской традиции главой кельи может быть простой монах, не имеющий сана, а его послушником — иеромонах. Нормальным образом монашеская жизнь может быть устроена только в монастыре[7]. Священство в этом случае может быть органической составляющей монашеской жизни, но оно всегда будет подчинено ее задачам.

Выбор целибата может быть обусловлен какими-то особыми обстоятельствами места и времени, препятствующими созданию семьи. Так, например, участились случаи рукоположения целибатных священников в эпоху гонений после 1917 г. В это же время стали легче рукополагать целибатных в эмиграции[8].

Как было сказано выше, обычное приходское служение, связанное с очевидной уязвимостью одинокого священника, делают его трудным в равной мере для монаха или целибата. Однако, существуют особые церковные служения, в которых одинокий священник, напротив, может иметь определенные преимущества.

Причиной выбора целибата может быть стремление к такого рода церковному служению. Самый известный пример такого служения — это духовное учебно-научное поприще. Церковная история знает немало замечательных профессоров, не вступавших в брак, именно из желания посвятить себя целиком этому служению[9]. Большинство из них, в силу определенных обстоятельств тогдашней жизни, не принимало священный сан, хотя прот. А. В. Горский и является замечательным исключением.

Другое церковное служение, всегда требовавшее привлечения по преимуществу несемейных священников, это миссия. До 1917 г. это могли быть далекие и опасные поездки или служение на миссионерских станах, предполагавшее постоянное передвижение в тысячи верст по огромным территориям. Тяжелые и опасные миссии существуют в Церкви и сегодня. Очевидно, что в этом случае также определяющим для дальнейшего пастырского пути станет именно избранное служение.

В Межсоборном присутствии Русской Православной Церкви 16 декабря 2010 г. был рассмотрен в первом чтении документ «Критерии хиротонии безбрачных лиц, не состоящих в монашестве»[10]. В данном документе вновь подтверждается, что практика хиротоний безбрачных лиц, не состоящих в монашестве, должна рассматриваться как исключительная, совершаться не ранее 30 лет и о всех подобных случаях должны подаваться сведения, с указанием причины рукоположения, в ежегодных епархиальных отчетах.

Различные аспекты семейной жизни пастыря, имеющие характер пастырского действия

В каком смысле семья может быть названа орудием пастырского служения священника?

Во-первых, семья дает священнику осуществление физического и духовного отцовства по отношению к своим детям.

Отцовство быстро разрушает все иллюзии по поводу собственной опытности и значимости. Дети самые строгие судьи и самые лучшие учителя смирения для своих родителей.

Человек, вырастивший несколько детей, никогда не будет давать огульных советов. Он всегда чувствует сложность духовных и душевных проблем и свою внутреннюю ограниченность и некомпетентность. Опыт отцовства незаменим в становлении пастыря, а пастырство требует постоянной открытости к отцовству. По слову ап. Павла у пастыря должно быть «не тесно» в сердце (2 Кор 6:12). В том числе именно по этой причине в семье священника недопустимо уклонение от деторождения, кроме ситуаций полного физического воздержания из какой-то особой духовной причины. Нет смысла оговаривать, что такие ситуации требуют очень осторожного отношения и советования с опытным духовником. Если священник закрыт к отцовству физическому, то как он будет открыт к отцовству духовному? Будет-ли оно полным и искренним?

В последнее время в православных СМИ и соответствующем сегменте соцсетей постоянно обсуждается тема допустимости отказа от деторождения по причине тех или иных трудностей психологического, физического или материального характера. Предлагается соразмерить свои силы с родительским подвигом и ограничивать его этой мерой. Нетрудно понять, что любое родительство превосходит любые человеческие силы, и такой подход всегда и неизменно ведет к отказу от отцовства[11].

К счастью, пока никто не ставит под сомнение, что подвиг родительства, как бы он ни был труден, остается предпочтительным. Будущему священнику нужно заранее решить для себя и разделить это решение со своей супругой, что они принимают только такой способ жизни — открытый к деторождению[12]. Если они не считают себя способными к нему или предполагают, что смогут от него в будущем отказаться, то пусть не принимают на себя священнического служения, никто не осудит их за это. Господь воздвигнет на служение Себе других, тех, кто будет бояться, но все равно пойдет по пути полного доверия Богу. Именно эта составляющая семейной жизни придает семье характер подвига, позволяющего соотнести ее с путем монашеского самоотречения. Другая семья для священника абсолютно недопустима.

Во-вторых, семья священника должна являть собой «малую церковь», в которой священник всегда сможет черпать силы для своего служения Церкви Христовой.

В пастырском служении обязательно наступает момент, когда «волк расхищает овец, и разгоняет их» (Ин 10:12).

Складывается ощущение, что не пастырь прогоняет волка, а священник «полагает жизнь свою за овец» и погибает (Ин 10:11). В этот момент семья становится для него той малой церковью, где он может почувствовать, что Пастырь Добрый рядом и говорит ему и его семье: «Не бойся, малое стадо!» (Лк 12:32).

В-третьих, семья священника должна являть собой пример любви. Для этого она должна быть счастливой, уметь жить радостной, красивой и полной церковной жизнью. Именно к священнику и его семье, а не просто к нему самому, могут быть приложены слова Спасителя: «Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Мф. 5:14). Если верующие видят такой пример в семье священника, то он сам по себе обладает огромной силой. Часто вокруг таких священнических семей, в не меньшей мере, чем вокруг самого пастыря, формируются большие приходы и общины.

Наконец, именно семья священника, особенно большая, но в любом случае обязательно открытая к рождению и принятию новых детей, позволяет священнику с одной стороны оставаться бескорыстным, ничего не требовать для себя, с другой стороны, делает очевидной необходимость помощи семье священника. Более того, такая семья делает эту помощь радостной и благодатной для прихожан, потому что Господь всегда воздает за нее самим помогающим. Только такая семья делает принятие этой помощи священником хоть чем-то оправданным. В другой ситуации он вовсе не имеет права пользоваться помощью, которую оказывают ему как жертву Богу.

Супружеская верность и пастырское служение

Понятие супружеской верности далеко превосходит понятие физической верности. Физическая измена супругу обозначает собой крайнюю противоположную точку понятию верности. Физическая верность, если она больше ничего не предполагает — это последняя ступенька перед изменой. Что же входит в понятие супружеской верности и что дополнительно включает в себя в семье священника?

Верность следует соотносить с целомудрием. Целомудрие предполагает некую цельность, отсутствие раздробленности, раздвоенности. Это качество очень редкое и ценное в человеке. Обычно во все времена и всегда разговор о любой добродетели начинают с того, что именно в наше время она стала особенно труднореализуемой. Вряд — ли это так, но наше время имеет свои особенные сложности. Легче всего это продемонстрировать на примере современного восприятия информации. Современному человеку очень трудно прочитать книгу, даже трудно посмотреть старый фильм. Зато он может просидеть целый день, просматривая бесконечные ролики длительностью от 1 до 5 минут на самые разные темы: новости, никому не нужные отрывочные сведения из самых разных областей научного знания, рецепты, машины, аварии, анекдоты, непристойности и что угодно еще. Восприятие современного человека очень раздроблено. Эта раздробленность и рассредоточенность и является первой ступенью и самым очевидным проявлением нецеломудрия.

В чем же проявляется супружеская верность и целомудрие?

Во-первых, это верность друг-другу в своих духовных устремлениях, т. е. верность Христу. Эта верность предполагает, что каждый из супругов не только сам стремится жить по заповедям Божиим, но и помогает в этом другому. Эта максима одинакова для всех христиан, но в жизни священника она приобретает дополнительную остроту. Нецерковная матушка рано или поздно начнет жить отдельной от своего супруга, а значит не целостной с ним, нецеломудренной внутренней жизнью. Священник, отдыхающий в отпуске от воскресных и праздничных богослужений, обязательно сформирует у своих детей фарисейское отношение к вере и Церкви. Семейная жизнь потеряет внутреннюю цельность, начнет разрушаться.

Во-вторых, необходима душевная верность и целомудрие. Эмоции и переживания супругов не могут быть вне друг-друга, о них надо уметь говорить и делиться ими, не только друг с другом, но и с детьми. Эта очевидная необходимость, часто недооценивается современными супругами и родителями. Способность делиться своими переживаниями требует труда, бережности и большого доверия. Нежелание трудиться в общении друг с другом оправдывается усталостью, отсутствием ценных переживаний и впечатлений или греховными движениями и переживаниями, которыми, конечно, делиться не следует. В семье священника эта проблема многократно усиливается. Священник находится в очень глубоком интимном общении с большим количеством прихожан. Он неизбежно эмоционально устает. Его переживания часто связаны с тайной исповеди и не могут быть предметом семейного обсуждения. Тем не менее, он должен уметь делиться своими переживаниями. Его жена должна знать с кем он общается: личность человека, пришедшего на исповедь, в большинстве случаев не является тайной — все в храме могут наблюдать, как происходит общение священника с прихожанами. Он может просить свою матушку помолиться за кого-то из своих прихожан или рассказать о ком-то, у кого происходят важные события в жизни, которые не являются тайной. Рождения детей, объявления помоловок и свадьбы, смерть и тяжелые болезни, все это в большинстве случаев, хотя и не всегда, ни от кого не скрывается. Он должен рассказывать о совершенных им требах и общении с людьми вне исповеди, о пастырских посещениях и деловых встречах. При этом всегда нужно помнить, что любая доверительная беседа со священником обладает тем же статусом «тайны исповеди»[13], как и само таинство.

«Апостольские постановления» требуют, чтобы общение диаконов и епископов с женщинами совершалась при свидетелях — диакониссах[14]. Не будет большой натяжкой перенести это правило на священника, в том числе на его разговоры по телефону с молодыми женщинами и девушками. Матушка должна знать, кто звонит священнику, и является-ли беседа пастырской, или исключительно деловой или дружеской. Речь не идет о каком-то контроле и, тем более, вмешательстве в пастырские обязанности мужа. Напротив, жене священника требуется совершенно особое смирение и полное доверие в том, что касается его пастырского служения. Тем не менее архим. Киприан возлагает на матушку обязанность «ликвидировать… нездоровую обстановку», которая может возникать, когда вокруг священника появляется окружение в лице «разных почитательниц» и «экзальтированных женщин»[15].

Важно, чтобы та часть его трудов, которая тайной исповеди не связана, могла бы быть разделена и пережита супругами вместе. Иногда это может выражаться даже в особой форме проповеди — простом общении матушки с прихожанами. Оно ни в коем случае не должно иметь претензий на какое-либо духовное наставничество, но может давать ответы на многие вопросы. «Быть супругой священника — писал о. Иоанн (Крестьянкин), — это подвиг, ведь матушке надо стать не просто женой и матерью семье своей, но и помощницей батюшке и по делам душепопечительным. Я знаю семью, где матушка принимает приходящих, предваряя прием батюшкой. И часто, очень часто, поговорив с матушкой, посетительница уходит удовлетворенная и без батюшки» [16].

Наконец, физическое целомудрие и верность вовсе не ограничиваются физическим единством, супружеской телесной близостью и общением, хотя и существенным образом с ним связаны и зависят от него[17]. Конечно, от священника требуется особая строгость в отношении сохранения телесного целомудрия. Его телесные желания и влечения должны быть целомудренными, т. е. целиком и полностью направленными только к его жене. Священник должен иметь постоянную заботу о сохранении этого целомудрия не только в прямом физическом смысле, но и во взглядах и мыслях. Последнее требует особой строгости к себе в контексте современной культуры поведения, одежды, общения в социальных сетях, литературы, кино, информации любого вида, воспринимаемой через СМИ и Интернет, любого рода рекламы и т. п. Здесь священнику приходится следовать основному правилу поведения — «не быть как все». Он не может воспринимать как норму то, что становится нормой современной жизни по факту, в первую очередь, нечувствительность к любого рода непристойности в современном мире.

С другой стороны, никакая экстравагантность, будь то полное неприятие интернета или ношение специфических «древле-православных одежд», в большинстве случаев не помогут в пастырском окормлении прихожан, страдающих от неспособности хранить физическое целомудрие.

Для священника вопрос о физической верности и физическом общении с женой приобретает дополнительную сложность. Каноны ограждают физическую неприкосновенность священника[18]. Эта неприкосновенность восходит к представлению о священнике, как посвященном Богу[19] и «отделенном»[20] на служение. Эта отделенность всегда ощущается и переживается в семье священника. Во-первых, она связана с обязательными супружескими постами накануне служения Литургии. Совершающий Евхаристию священник может принадлежать только Богу, он уже не принадлежит никому в этом мире, даже своей жене[21]. Это ощущение отделенности может очень тяжело переживаться супругами, даже вызывать своего рода ревность матушки к служению своего мужа. Жена священника всегда оказывается для него на втором месте после его служения Богу. Это проявляется не только в телесном общении.

Христос обличает фарисеев и книжников, которые желая избегнуть обязанности содержать своих родителей, объявляли часть своего имения «корваном», т. е. «даром Богу» (Мф 15:5, Мк 7:11). Эти деньги по обычаю уже не могли быть использованы в мирских целях. В некотором смысле, священник всегда оказывается в положении, когда все деньги, которыми он может воспользоваться, и просто его собственные силы и время, являются такого рода «корваном». Они отданы Богу, и он не может свободно отдавать их семье. В этой ситуации кроется двоякая опасность.

С одной стороны, священник может начать преступать эту грань и свободно пользоваться своими силами, временем, пожертвованиями на храм для устроения внешней, материальной сферы своей семейной жизни. С другой стороны, он может начать пренебрегать своей семьей, всегда с легкостью оправдывая себя тем, что он обязан служить Богу.

В любой семье всегда есть опасность нецеломудрия, нецелостности, когда семейная жизнь начинает распадаться, развиваться в параллельных плоскостях, отдельно друг от друга. Жена выстраивает свою жизнь, муж — свою. У них находится все меньше точек пересечения друг с другом. В семье священника эта опасность гораздо выше. Священник изначально имеет громадную часть своей жизни, совершенно отдельную от жены. Жена всегда может сказать себе, что ей нельзя вмешиваться в дела мужа, и она должна справляться со своей жизнью сама, чтобы он целиком мог отдаться своему служению. Требуется совет опытного духовника и совместная духовная работа над собой, чтобы найти царский путь: не предать своего служения и сохранить свою семью в целомудрии.

Описание специфических проблем семейной жизни священника может создать ложное впечатление, что семьи духовенства изначально находятся в худшем положении. Это не так. Семья священника имеет и колоссальные преимущества. Священнику не приходится мучительно решать для себя вопросы отношения к постам, деторождению и другим требованиям христианской жизни, трудным для современного человека. Он и его жена с самого начала своей жизни точно знают, что другого пути у них нет и они могут идти только по нему. Для создания счастливой семьи эта простота и ясность значат очень много. В священнической семье всегда сильно ощущение тайны, святыни, постоянного чуда. Это ощущение не дает превратиться семейной жизни в рутину, обыденность. Наконец, семья священника, живущая самоотверженно и дружно, всегда становится объектом постоянной заботы и любви прихожан, окружающих священника, и очевидного действия благодатной помощи Божией.

Открытость семьи священника, как свидетельство христианского мировосприятия

Семья священника всегда вызывает повышенное внимание, а семья хорошего священника, открытого и внимательного к людям, вызывает его вдвойне. Более того, семья священника обычно хорошо заметна — много детей, регулярно приходят на службу, причащаются, во всем участвуют, помогают на приходе. Кто-то ограничивается простым любопытством, кто-то обязательно попытается найти страницы матушки и детей во всех социальных сетях (и обязательно найдет!), кто-то захочет помочь, кто-то будет искать возможности познакомиться и захочет очень активно общаться.

С одной стороны, определенное участие семьи священника в жизни общины и прихода необходимо и неизбежно. Семья священника является одним из инструментов его пастырского действия. Пример хорошей семьи, а особенно многодетной значит очень много и обладает гораздо большим эффектом, чем любые слова. Хорошей жизни нельзя научиться, но ей можно «заразиться»[22].

Многое, о чем священник и не подозревает, гораздо лучше объяснит своим подругам его матушка.

В обратную сторону, активная открытая жизнь является очень сильным воспитательным воздействием на священническую семью. Чувство ответственности, востребованности, умение ограничить и заставить себя — бесценные навыки для воспитания сильного и свободного христианина, понимающего, что такое настоящее смирение. Открытость семьи дает возможность показать детям, что есть другие семьи и не только семьи священников, для которых христианская жизнь — это что-то естественное и само-собой разумеющееся. Без такого общения очень трудно привить это чувство детям. Им всегда будет казаться, что они так живут, не потому что они христиане, а потому что им «не повезло» родиться детьми священника.

С другой стороны, необходимо помнить об опасностях, которые неизбежно подстерегают семью священника, пытающегося жить открыто.

Повышенное внимание к семье священника может превращаться в примитивное любопытство, простирающееся до пределов совершенно недопустимых в семейной жизни. Необходимо постоянное ограничение этого внимания и строгое соблюдение семейной интимности. Дети священника и его семья воспринимаются априори как особенные, они должны быть не такие как все. Любой недостаток, сложность, ошибка вызывают разочарование и осуждение, становятся соблазном.

Стремление помочь, что-то сделать для семьи священника часто неосознаваемо связано со стремлением что-то получить взамен — особое отношение, постоянное общение, принятие в круг семьи, право на участие в каких-то событиях семейной жизни. Для детей такие ситуации могут быть очень травмирующими. Человек выражает желание общаться, помогать, но все это не потому что ему хочется помочь матушке или детям, а ради внимания священника. Дети всегда чувствуют любой самый незначительный оттенок такого отношения и не прощают его.

Другой особенностью общения священника с прихожанами является их постоянная «текучесть». Проходит несколько лет и очень близкие помощники и «духовные чада» вдруг полностью пропадают с прихода. Если они за это время успели стать крестными и войти в жизнь семьи, то это может быть очень вредно для воспитания детей.

Поэтому так важно сохранять дружеские и родственные связи в церковной среде, которые семья священника имела до начала своего пастырского служения.

Апостол Павел говорит, что священник должен хорошо управлять «своим домом» (1 Тим 3:2−5). Понятие дома в Священном Писании гораздо шире современной нуклеарной семьи. Оно включает в себя не только несколько поколений одной семьи, но и дальних родственников и слуг. В кратком «Слове и поучении к попам» специально это оговаривается: «Слуг своих наставляйте в учении Господнем, доставляйте им пищу и одежду в довольстве»[23]. Певницкий прибавляет к этому пространное рассуждение о слугах в доме священника[24]. Его суть сводится к тому, что неправославные слуги, или плохо соблюдающие церковные уставы, или распутные «кладут пятно» на его дом. Казалось бы, эти рассуждения далеки от реалий сегодняшнего дня, но это не совсем так. В семье с маленькими детьми часто приходится пользоваться услугами разного рода помощниц, нянь, домработниц и т. д. Священник обязан думать о том, какое впечатление производит его дом. Это не только вопрос соблазна для прихожан. Для детей домашняя жизнь остается представлением о норме. Если няня или помощница открыто живут греховной жизнью, например, в блудном сожительстве, то трудно будет сформировать у детей христианское представление о браке. Священнику приходится постоянно помнить, что все подобные нарушения христианской нормы, когда они становятся частью его семейной жизни, приобретают характер допустимых. Если он принимает у себя в гостях людей открыто враждебных к Церкви и несоблюдающих главные христианские заповеди, то он открыто способствует такому мировосприятию.

Заключение

Семейная жизнь священника не может рассматриваться, просто как частный случай христианской семьи, с одной стороны испытывающей и разделяющей трудности пастырского служения ее главы, с другой стороны, обязанной являть собой пример христианской жизни, как и любая христианская семья, с той лишь оговоркой, что семья священника более заметна и вызывает больший интерес и внимание.

Семейная жизнь священника является особым орудием его пастырского служения. В первую очередь это связано с осуществлением отцовства и постоянной открытости к нему, которая физическим образом осуществляется в семейной жизни. Кроме того, семейная жизнь священника становится особым орудием его пастырского служения, в котором принимает участие во всей своей полноте. Именно семейная жизнь задает совершенно особый аскетический строй жизни священника. Его жена призвана играть специальную ограничивающую, охраняющую и сопутствующую роль в пастырском служении, а семья священника в своем полном составе с детьми и иными своими членами призвана и обязана открыто свидетельствовать о возможности христианского восприятия современного мира.

Проректор ПСТБИ при ПСТГУ,
научный сотрудник лаборатории исследований церковных институтов,
протоиерей Николай Емельянов

31 октября 2017 года

[1]Правила 12 и 48.

[2] Вопреки утверждениям в ряде современных учебников и статей записка Горского о целибатном духовенстве не была опубликована. В 1859 г. митр. Филарет обратился к нему с поручением составить записку о том, «Необходимо-ли требуют канонические постановления, чтобы приходские священники были женаты, и на каком основании, и с какого времени утвердился у нас обычай рукополагать не иначе, как когда предназначаемый к рукоположению вступит в брак». Горский пришел к выводу, что «канонически не было воспрещено рукополагать во священники и диаконы из безбрачных; но вследствие разных причин само собой, как в Греции, так и у нас на Руси ввелось в обучай поставлять только вступивших в брак». Об этой записке см.: Попов С. Ректор Московской Духовной академии прот. Александр Васильевич Горский // Богословский вестник. N 5. 1896. С. 261. Автор ссылается на архив Горского, который еще не был каталогизирован. В описи современного архива Горского этой записки нет.

[3]Киприан (Керн), архим. Православное пастырское служение. Свято-Троицкая Православная Миссия, 2000. С. 53.

[4] Архим. Иоанн (Крестьянкин), почитаемый русский духовник, скончавшийся в 2006 г., начал принимать людей в 1967 г. К этому времени ему было 57 лет, он был уже 22 года священником, 5 лет отсидел в лагере. До этого он служил на разных приходах, где всегда много проповедовал и активно занимался хозяйственной деятельностью, за что и преследовался властями. Паисий Святогорец, скончавшийся в 1994 г. и в 2015 г. уже причисленный к лику святых, начал принимать людей в 1978 г. Ему было 53 года, он имел опыт участия в войне, уже тяжело и долго болел. К этому времени он прожил в послушании на Афоне 28 лет. Отказался стать священником, считая себя недостойным. Именно монашество было для него определяющим жизненным выбором.

[5] Священный Синод издал специальное определение «Об участившихся в последнее время случаях злоупотребления некоторыми пастырями вверенной им от Бога властью «вязать и решить» (Мф 18. 18)«от 29 декабря 1998 года [https://mospat.ru/archive/1999/02/sr291281/, доступ от 2.01.2016]. Также см. Доклад на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 13−16 августа 2000 г. [https://mospat.ru/archive/page/sobors/2000−2/369.html, доступ от 2.01.2015].

[6] Лаодикийский собор пр. 10, Карфагенский собор пр. 30.

[7] Нет смысла оговаривать очевидные исключения из этого правила, а именно, монахов несущих различные церковно-иерархические послушания, разного рода миссии или учебно-научные труды. В этом случае исключительно важной становится роль духовника, который мог бы помочь такому монаху выстроить, а не профанировать свою монашескую жизнь.

[8]Киприан (Керн), архим. Православное пастырское служение. Свято-Троицкая Православная Миссия, 2000. С. 53.

[9]Сухова Н.Ю. «Духовная ученость» в России в первой половине XIX в. // Филаретовский альманах. 2012. № 8. С. 31−54.

[10] Доступ 26.08.2017 http://www.patriarchia.ru/db/text/1343158.html.

[11] Механизм возникновения идеи отказа от родительства по причине отсутствия материальных условий или неспособности взять на себя ответственность за ребенка описаны в главе 2 «„Ответственность“ и медицина» и главе 3 «„Своя жизнь“, полидоменность мира и мегаполис» в монографии Забаев И.В., Емельянов, Н.Н., прот., Павленко Е. С., Павлюткин И.В. Семья и делорождение в России: Категории родительского сознания. М.: ПСТГУ, 2012.

[12]В современных исследованиях семьи было показано, что именно позиция отца в конечном итоге определяет вопрос об отношении к деторождению в семье, поэтому настрой и позиция будущего священника в этом вопросе имеют чрезвычайную значимость (см.: Там же. Глава 6 «Отцовство и деторождение»).

[13] Иногда сравнивают священника с врачом или адвокатом, которые также должны сохранять профессиональную тайну. Эти профессии также провоцируют сложности в семейных отношениях, но в гораздо меньшей степени. Далеко не любой разговор врача и далеко не обо всем представляет из себя врачебную тайну, в то время как любой доверительный разговор со священником буквально о чем угодно может быть тайной исповеди.

[14] «…Никакая женщина да не приходит к диакону или епископу без диаконисы» (Апостольские постановления, II:26). Другое свидетельство церковной истории о том, что беседы с женщинами должны происходить при свидетелях, можно найти в обвинениях свт. Иоанна Златоуста. Печально известный Собор«при Дубе» (403 г.), деяния которого сохранились в «Библиотеке» свт. Фотия Константинопольского, сформулировал 29 обвинений. Одно из них гласило: «Он принимает женщин наедине, удаляя всех вон» (PG 103, 105−113). Не подвергая сомнению пастырскую практику самого святителя и ни в коем случае не присоединяясь к его обвинителям, можно констатировать факт, что подобная практика считалась опасной и исключительной.

[15] (Киприан (Керн), архим. Православное пастырское служение. Свято-Троицкая Православная Миссия, 2000. С. 57).

[16] (Иоанн (Крестьянкин), арх. Рассуждение с советом. Собрание писем. М.: Правило веры, 2014. С. 522.).

[17] Ап. Павел прямо говорит об этом: «Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим» (1 Кор 7:5).

[18] 3-е правило Собора в Святой Софии (Поместный Константинопольский Собор 879 г.) запрещает мирянину поднимать руку на епископа под угрозой анафемы (церковного отлучения). В Византийской империи, а в последствии и в Российском государстве оскорбление духовного лица при несении им служения особо оговаривалось законом.

[19] О левитах сказано, что они «должны быть мои» (Чис 3:12). Бог берет их в Свою собственность.

[20] «В то время отделил Господь колено Левиино… потому нет левиту части и удела с братьями его: Сам Господь есть удел его, как говорил ему Господь, Бог твой»(Втор 10:8−9).

[21] Тем более важным становится вопрос о физической неприкосновенности священника в контексте его пастырского служения. Никакая пастырская необходимость не может оправдать нарушения этого принципа. Имеются ввиду не какие-то катастрофические нарушения целомудрия, но и просто совершенно неосуждаемые и не имеющие какого-то греховного содержания физические контакты: рукопожатия и иные дружеские или отечески-ласковые прикосновения к прихожанкам. Это возможно только для очень пожилых и опытных священников (старше 60 лет и 25 лет хиротонии). См. дискуссию «Допускается (и нужен ли?) физический контакт во время исповеди». Ресурс священников Русской Православной Церкви «Пастырь» (https://priest.today/questions/199, дата обращения 29.10.2017).

[22] См. глава 5 «Мотивация деторождения и преемственность репродуктивного поведения» в Забаев И.В., Емельянов, Н.Н., прот., Павленко Е. С., Павлюткин И.В. Семья и делорождение в России: Категории родительского сознания. М.: ПСТГУ, 2012.

[23]Кирилл II, митр. Киевский и всея России Слово и поучение попам // Прибавления к Творениям св. Отцов. Т.1. С 431. (Режим доступа:http://www.bogoslov.ru/tso/text/341932/index.html Дата обращения: 04.10.2017).

[24] Певницкий В. Священник. Приготовление к священству и жизнь священника. Киев. 1885. С. 183−185.