Протоиерей Артемий Владимиров о роли пастыря в подготовке людей к церковному браку

Я хотел бы начать от противного. Меня как пастыря очень огорчает и смущает легковесное отношение людей к клятвам супружеским, легкомысленное отношение к обетам венчания.

Многим не хватает понимания ответственности, сегодня практически не видишь благоговейного отношения к венчальным обетам. И это несмотря на то, что клятвы супружества: «Имеешь ли ты свободное произволение и твёрдую решимость взять себе в супруги такого-то? Не обещалась (не обещался) ли ты иному мужу (иной невесте)?» — золотыми буквами написаны в совести вечных супругов. С этими обетами мы призваны сверять не только наши поступки, но и мысли, желания, движения сердца. Эти обеты на Страшном Суде будут, так сказать, пропуском для нас в Царство Христово, Царство Христовых правды и любви. Разумеется, если эти клятвы мы сохраним. Но об этом современные люди почему-то совсем не думают или думают очень мало; а если и думают, то для них эти клятвы не являются тем краеугольным камнем, на котором выстраивается самая жизнь.

Итак, прежде всего, мне кажется, что когда к священнику впервые подходит пара, высказывающая желание венчаться, священник, в свойственной ему манере, либо будет задавать наводящие вопросы, либо тезисно будет объяснять суть дела. Особый акцент в этой беседе я стараюсь делать на объяснении брачующимся ответственности не только друг перед другом, но и перед Господом, Который есть Свидетель на Небесах верный. Очень важно внедрить в сознание брачующихся значительность предпринимаемого шага, ведь они уже не юридической скрепой «цементируют» свой союз, но приглашают Самого Господа поучаствовать в их счастье, от десницы Божией Которого получат благословляющую силу, освящающую их любовь. И чем больше перед моими глазами проходит венчанных пар, тем больше я убеждаюсь в необходимости доводить не только до ума, но и до сердца венчающихся судьбоносность ими принимаемого решения.

Вправе ли священник требовать исповеди или Причащения от готовящихся венчаться?

Я не знаю, насколько уместно здесь слово «вправе», потому что не одно таинство (Елеосвящение, Причащение, Венчание, Священство) недействительно, а лучше сказать, не будет на пользу человеку, если он приступает к нему с закрытым сердцем. Все таинства по необходимости требуют исповедальной беседы, раскрытия совести, переосмысления прожитого. Апостол Павел связу́ет причащение Небесным Хлебом с чистотой совести христианина, и то же самое конечно же можно сказать о таинстве Венчания. Священник не имеет права произносить клятвы верности и любви, если он не заглянул во внутренний мир брачующихся. Как можно заставлять человека отвечать на вопрос «Не обещался ли иной невесте?», если пастырь не помог жениху и невесте заглянуть в свое прошлое и вспомнить всё, что было и чего не было. Очистив свою совесть на исповеди, они с цельным и чистым сердцем могут сказать: «Не обещался (не обещалась) никому. А если что и было в моей жизни, то это были ошибки, греховные увлечения. Всё это было не по Божьему благословению».

Таким образом, от нас, пастырей, требуется, безусловно, не придирчивость и совсем не подозрительность, не взыскательность, но та необходимая мягкость, тот психологизм, приветливость, радушие отеческое, внимательность, которые будут побуждать наших пасомых самих просить исповеди, вразумления, наставления, покаяния и примирения совести.

Относительно причащения Святых Христовых Таин, давайте вспомним древнюю практику Церкви. Вспомним каноны. Ведь нам нужно ориентироваться на внутренний строй жизни Церкви, чтобы не заниматься изобретательством. Как правило, в древности христиане причащались в самый день венчания. Едва ли не всю седмицу они приобщались Святых Таин, не спеша приступать к жизни по плоти (к родовой жизни), но проводя эту «медовую неделю» в посте и молитве. Конечно, мы не будем требовать от современных молодых людей того, к чему они не готовы; но, безусловно, благочестивые, выросшие на приходе жених и невеста, которые блюли себя от плотского греха и пожелали сохранить свою чистоту, как этого и требует совесть для вступления на венчальный плат, пожелают приобщиться Святых Христовых Таин, если не в самый день венчания, то накануне. Обыкновенно свадебные хлопоты препятствуют жениху и невесте спокойно молиться на Божественной литургии в день венчания. Поэтому я считаю возможным (хотя, конечно, оставляю за собой право на ошибку) таких «правильных», так сказать, каноничных жениха и невесту причастить Святых Таин прежде их венчания (за несколько дней, как им будет удобно), с тем чтобы они, сочетавшись законным браком, приступая к совместной жизни (полнокровной семейной жизни), уже имели крылья за спиной, то есть Божье благословение.

А если вспомнить правила Святых Отцов (свт. Василия Великого), то для не соблюдших девства, для тех, кто прежде венца уступил требованиям плоти, полагалась даже определённая епитимия. И повенчавшись, они ещё какое-то время проводили в покаянии, не причащались Святых Таин. Каноны мы знаем, но, безусловно, не спешим применять их во всей строгости.

На мой взгляд, для тех людей, кто мало-помалу воцерковляется и от меньшего идёт к большему, от худшего к лучшему, может быть предложен такой порядок:

1. Предвенчальная исповедь — примирения с Богом, очищения совести.
2. Венчание — восполнение упущенного, освящение земной любви, поставление самим Господом его и её на супружеское служение.
3. И вот когда благодать снизошла, души чувствуют лёгкое дыхание Духа Святого, кульминационным моментом (так и по логике должно быть) является Таинство Причащения.

Обычно в паре кто-то лидирует (скажем, воцерковленная супруга убедила мужа отбросить скепсис и после двадцати пяти лет совместной жизни прийти к батюшке). И если священнику удалось поисповедовать избранника, никуда не спеша помочь ему заглянуть в детство, юность и принять благодать венчания умом и сердцем, то это уже большая удача. Иногда чувствуешь, что супругу ещё нужно пройти какой-то путь, чтобы с благоговением приступить к Святой Чаше. Душа человеческая имеет свой рост и движение. Здесь нельзя нахрапом, формально подходя, не учитывая нежных струн души, приневоливать человека приобщаться Святых Таин. И опыт показывает, что если пастырь со вниманием, с любовью, с радушием поисповедовал супруга, тот принимает это с благодарностью и получил видимое облегчение — умиротворяется его совесть, ведь с души Господом сняты тяжкие грехи. Пройдёт неделя-другая, месяцок, и, вспомнив, как ласково обошёлся с ним батюшка (это, так сказать, психологический момент, психологическая составляющая), он уже не будет артачиться, упираться четырьмя копытцами в землю, как Буриданов осёл, но придёт к священнику как к хорошо знакомому ему человеку, а супруге, конечно, уже после венчания гораздо легче будет подготовить милого к первому причащению так, чтобы это был праздник осмысленный и выношенный из глубин сердца сознанием необходимости соединяться с Господом. В этом отношении я считаю, что венчальное таинство — есть самое мощное средство воцерковления семьи, потому что благодать Духа Святого снисходит, освящая всё поле супружеской жизни: проясняя ум, умиляя сердце, отгоняя диавола, который палки в колёса вставляет, препятствуя человеку приблизиться ко Христу.

И ещё хотелось бы добавить, что священнику действительно нужно иметь образ Отца Небесного, то есть исключить всякий ригоризм, хмурость, тайное недоброжелательство, раздражительность. Нужно уподобляться апостолу Павлу, который говорил о себе как о кормилице нежной, с тихостью и со слезами ежедневно обхаживавшей своих детей.

Что священник должен принять во внимание? Какие вопросы задать пришедшим к нему брачующимся? Какие необходимые условия те должны выполнить, чтобы можно было их пригласить на белый плат венчания?

Давайте попробуем перечислить вместе эти вопросы, понимая, что батюшка — это не компьютер, который ставит галочки: a), b), c), d), e). Священник — это пастырь, священник — это отец. И очень важно понимать, в каком настроении, в каком духе, с каким намерением задаются им эти вопросы. Необходимо, чтобы вы располагали людей к движению, к свету, а не отталкивали их как бездушный чиновник духовного ведомства: «Ты проходи, а ты отойди».

Вопрос первый: «Вы любите друг друга?». Я могу спросить это и в завуалированной форме: «Ваши сердца бьются в унисон? Вы живёте душа в душу? Между вами есть подлинное жизненное единство? Вы готовы рука об руку идти дорогой жизни до ста лет?».

Безусловно, священник всегда должен открывать перспективу, указывать на идеал, живописать словом, задавать программу, которую с радостью и готовностью должны восприня́ть он и она; особенно если это молодые люди, которые действительно связывают с венчанием, с супружеством, понимание, что это подвиг спасения.

Иногда, желая прощупать, так сказать, устроение души жениха (или мужа), я спрашиваю (конечно, у каждого священника свой стиль и каждый из нас неподражаем, он не копирует своего соседа): «Ну, а готовы Вы за родную жену грудью на амбразуру лечь, как Александр Матросов, жизнь положить за подругу свою?». Может быть, звучит это немного пафосно и высоко, но тем не менее приходить на венчание — это значит находиться в преддверии Страшного Суда. Люди венчающиеся должны желать вечно пред Престолом Божиим стоять рядом в трепете и любви. Поэтому, так или эдак, с юмором или с большой серьёзностью и напылением метала в голосе (много батюшек хороших и разных), мы должны выявить наличие решимости у него и у неё преодолеть все препятствия всем смертям на зло и вихрям враждебным вопреки донести эту свечу веры и верности до победного конца. И если в ответ на ваши вопросы вы видите ухмылку, пожатие плечами, выражение неуверенности, то это, конечно, симптом, потому что венчанные супруги — это военнообязанные. Человек, принесший присягу на верность царю и Отечеству, может быть осуждён как изменник Родины военным трибуналом, если он бросил посреди поля боя щит и меч. Венчающиеся должны победить в бескровном сражении с собственным эгоизмом и от Господа получить победные венцы, символом которых являются наши венчальные короны.

Роспись — момент важный. Да, до революции в метрическую книгу, акт гражданского состояния, нововенчанные ставили свои подписи, и таким образом происходила регистрация браков в недрах Церкви. Сегодня для священника, который никогда не видел пришедшую к нему пару, свидетельство о том, что они расписаны или подали на роспись, является гарантом серьёзности их отношений. Но об этом много распространяться не будем, всё это ясно как день.

Безусловно, если батюшка принимает глубокое и неформальное участие в подготовке брачующихся, то неплохо разузнать их социальный статус, так сказать «имущественный ценз», а попросту говоря, работает жених или нет. Потому что женщина, при всей её романтичности, существо совершенно практическое, и от прагматики жизни уйти нельзя. Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного (1 Тим. 5, 8). Если муж несостоятелен, то есть неспособен содержать семью, а главное — не печётся об этом, не озабочен необходимостью на четырёх работах вкалывать до седьмого пота, только чтобы супруга смотрела с уверенностью (большей или меньшей) в завтрашний день, то, безусловно, для священника большой вопрос, готовы ли молодые венчаться. Ведь часто бывает, что шестнадцатилетний юнец (воцерковлённый мальчик) говорит своей маме: «Мама, я женюсь. Я влюблён, как Ромео в Джульетту, в Нюсю (или в Дашу)». Нежные и высокие чувства, конечно, прекрасны, но муж — это прежде всего кормилец, это защитник интересов семьи. И мечтания о красиво прожитой жизни («Они жили долго и счастливо и умерли в один день»), к сожалению, разбиваются об асоциальное поведение супруга, который, как мешок с соломой, лежит на тахте и даже не хочет встать на биржу труда. Зная, сколько семей по этой причине разрушилось, мы, батюшки, конечно, должны быть весьма внимательны к той ситуации, когда милый ещё не написал полного собрания сочинений, хотя убеждён, что он гениальный писатель и на вырученные средства он построит загородный дом своей супруге. Мы должны уметь сказать: «Нет, я не считаю это правильным и возможным», если у супруга нет ясного понимания, как он будет вить семейное гнездо, как он будет содержать семью. Думается, что это весьма важный пункт.

Мне вспоминается священник из Русской Зарубежной Церкви, отец Ярослав. В своё время он служил в Сан-Франциско (не знаю, где служит сейчас) и отличался крайней придирчивостью. Готовя к венчанию пары, он задавал им чуть ли не по пятьдесят вопросов. Притом что устраивал подлинный экзамен из трёх туров. На основе собственного опыта он спрашивал будущих мужа и жену об их вкусах и пристрастиях; «Интересуетесь ли вы спортом? Какие у вас политические убеждения? Есть ли у вас любимые классические композиторы? Как вы думаете проводить досуг? Сколько бы вы хотели иметь детей? Какое у вас отношение к деторождению? Как вы расцениваете материнство и отцовство? Что допустимо, что недопустимо, по вашему мнению, в родовой жизни (или в жизни по плоти) супругов?». Может быть, это выглядит несколько одиозно и странно, но после первого тура (первой серии вопросов) он мог сказать, как бы искушая и испытывая их решимость: «Мой вам совет: разойдитесь в разные стороны; у вас больше расхождений, чем точек соприкосновения». И батюшка мне рассказывал, что его опыт (эти три тура и огромный вопросник) говорил о том, что неплохо вдаваться в частности, с намерением, с целью проложить для супругов такое русло, которое называется «единомыслие душ и телес». То́ждество воззрений. Конечно, полного то́ждества быть не может, но мы с вами хорошо знаем, что сегодня большая редкость, когда муж и жена имеют одно дыхание, одно сердце и одни уста, живут душа в душу и демонстрируют такую срощенность и общность интересов, какая звучит, скажем, в записках Государыни Императрицы Александры Фёдоровны. Её замечательная книжечка о семье, браке и любви, на мой взгляд, является лучшим пособием для брачующихся и для маститых мужа и жены.

Все тайны между супругами должны быть открыты до венчания, а не после.

Раньше были сватьи-бабарихи, которые весьма детально выведывали все обстоятельства, могущие осложнить брак, в том числе относящиеся к здоровью и нездоровью супругов. Сегодня от священника тоже не должно утаиться это слагаемое, потому что иногда по инфантильности, иногда по лукавству, иногда просто по наивности будущие супруги не делятся друг с другом (не рассказывают, не поверяют друг другу) каких-то фактов своей биографии, которые крайне важны или, по крайней мере, должны быть учитываемы для венчающихся. Как вы помните, сватьи-бабарихи выясняли, нет ли в роду падучей (то есть эпилептического заболевания), нет ли психических отклонений.

Мне приходилось встречаться с такими случаями, когда не только жених, но и его родители утаивали от его избранницы, что дитя состоит на учёте у психиатра и раз в квартал проходит лечение в психосоматическом отделении, или его репродуктивные функции в силу тех или иных причин ограничены или ущерблены так, что требуется консультация врача или какое-то врачебное вмешательство. Сами понимаете, друзья, что всё это должно быть выяснено до венчания, а не после. Это вопрос исповедальный, интимный, сокровенный, требующий сокровения тайны, но не друг от друга. Потому что после венчания мы должны воспринять как крест всё, что с нами ни случается. Мы должны на чистоту всё друг другу поведать с тем, чтобы не было тех сюрпризов, которые могут поставить под сомнение само таинство Венчания, коль скоро были сокрыты такие вещи, которые сокрывать нельзя.

Отношение родителей к браку.

Если перед нами юная пара, воцерковлённые ребята, у которых родители являются полнокровными членами Церкви, то, безусловно, нельзя забывать правило святителя Василия Великого, по которому брак не считается действительным, если он заключён против воли родителей, без их благословения. Это случаи совершенно явные и ясные, если воцерковлённые дети скрывают от своих родителей намерение начать самостоятельную жизнь. Безусловно, есть большая градация в этом пункте, постольку поскольку у кого-то родители некрещёные, неверующие или невоцерковлённые, а молодые, сами придя в Церковь, нашли друг друга и понимают, что это судьба. Но священник всё-таки должен, мне кажется, не упустить из своего внимания, что благословение родителей утверждает до́мы чад их. И даже если речь идёт о родителях нецерковных, — важно получить их согласие, чтобы они дали добро, так сказать, «путёвку в жизнь» молодёжи. Ведь коль скоро родители восприняли почему-то в штыки добрые намерения юноши и девушки построить свой домик, то это весьма осложнит их будущность, поскольку в семейной жизни образуется какое-то электрическое поле турбулентности, из которого не так-то просто бывает выйти.