О послушании в приходской практике

На самом деле, человек всегда сам принимает на себя ответственность. Скажем, такой евангельский пример — дочь Иродиады. С точки зрения послушания, она полностью послушалась свою мать. Обратилась к ней: «Что просить у царя Ирода?», — и та сказала: «Проси голову Иоанна Крестителя». Виновата ли дочь или не виновата, раз она была в полном послушании у матери? У Бога она должна быть в послушании. Да, виновата.

Духовник, который дает ответ на вопрос прихожанина, — он дает то, что ему Бог дает сказать. И тот человек, который услышал слово, принимает на себя всю ответственность за его исполнение. Он не может сказать: «Вот, мне духовник сказал…». Духовник сказал то, что ему Бог дал. Ты получил от Бога извещение, как поступить, и принимаешь полную ответственность за то, как поступить. В данном случае то, что сказала Иродиада, явно было не по Богу. По Богу было не послушаться матери. Поэтому тот, кто слушает, — он и принимает на себя ответственность.

Если духовник говорит то, что противоречит Богу, толкает на явный грех — тогда, конечно, не надо слушаться духовника. Нельзя сваливать ответственность никогда ни на кого. Человек сам ответственен за то, что он делает.

Послушание предполагает единство с тем, кого ты слушаешь. Например, послушание родителям может быть полным послушанием, это будет большое благоразумие. Или жена может быть послушна мужу, как написано у апостола Павла — во всем послушна. Вот полное послушание. Есть послушание Церкви. Здесь зависит от человека во многом. Просто мы привыкли спорить, жить своим умом.

Чем отличается мирянин от монаха? Отличие в плане послушания очень простое: монах делает как просят, а мирянин делает как лучше. И это большая проблема. Когда мирянам говоришь что-нибудь сделать, они всегда стараются сделать как лучше. А надо делать как просят. Главная цель — в единении духовника и послушника, а остальное — средство к этому единству. Духовник попросил что-то сделать, ты сделал — и у тебя возникает контакт, единство с духовником, с его мыслью, ты срастаешься с ним душой. А остальное — средство: капуста, дрова… Сделай, как он просил, и получишь самое главное, о чем Христос молился перед страданиями: Да будут все едино, как Мы едино. Чтобы была одна воля. Послушание — это единство воли, когда два существа сливаются в одном делании. Духовник и послушник, муж и жена, отец и дети.

Мир не отделён от монастырской жизни. Наоборот, все любят монастыри, едут туда. Но будет искажением требовать от мирянина, чтобы тот жил по монашеским правилам. Он должен исполнять молитвенное правило, вести себя благочестиво с супругой, детей воспитывать, а что-то большее на него не надо накладывать.

Монахи же должны быть постоянно в молитве — и вечером, и днём. Даже ночью они встают и читают монашеское правило. А мирянин, дай Бог, чтобы почитал утренние и вечерние молитвы, а перед Причастием — правило ко Святому Причащению.

Духовник, конечно, может подвигать благочестивого человека к монашеству, если видит, что тот одинокий и имеет такую склонность. Но требовать от семейного человека, чтобы он жил по-монашески, противоречит самой природе, это какое-то лжемонашество.

Что касается послушания, то ещё старец Нектарий Оптинский говорил, что его нужно проходить с достоинством. Не может быть слепого, безрассудного послушания, оно должно быть с рассуждением везде — и в обители, и на приходе. Сегодня, безусловно, можно говорить лишь об общем духовном руководстве. Священник вместе с вами намечает стратегию вашей жизни, объясняет какие-то тактические приёмы ведения невидимой брани, взаимоотношения с людьми. Но голова наша — это не кочан капусты. Нам до́лжно прислушиваться к священнику, притом что сам батюшка должен оценивать себя адекватно. Он не авва — он офицер духовного ведомства, который делится с личным составом роты своим опытом и не столько приказывает, сколько рассказывает, как бы он поступил в том или ином случае.

Думается, что игры в полное послушание могут закончиться печально. Достаточно посмотреть на социально-опасные секты, чтобы раз навсегда отвратиться от схемы безоговорочного послушания, которое современного человека превращает в растение, в полип, в медузу, но не в христианина, призванного принимать ответственные решения с молитвой к Богу и с внутренним расположением: «Молитвами отца моего духовного, Господи, вразуми и настави, как мне совершить Твою святую волю, благую, угодную и совершенную!»

Очень опытный духовник святой протоиерей Алексий Мечев, когда его о чем-то спрашивали, прежде всего говорил: «А ты как думаешь?» Потому что настоящее духовное воспитание обязательно должно давать пищу уму, чтобы человек учился рассуждать. Не всё ж человека за ручку водить.

Послушание полное — это, конечно, хорошо, но оно возможно только в монастыре, а в миру это сложнее.

Вот у меня водительский стаж — 59 лет. И я, когда первый раз садился за руль, чувствовал себя очень неуютно. Мне подсказывали, и я постепенно освоился, привык. Вот так же и в духовной жизни нужно приобретать духовные навыки.

Конечно, духовное руководство — важно и нужно, но требования к духовному отцу очень высокие. Однажды я вышел из церкви, и какая-то женщина вдруг побежала за мной: «Батюшка, что мне делать? Мой духовник сказал мне: «Я не хочу из-за тебя попадать в ад!» Я что-то ответил, а вскоре поехал на Афон и попал к одному старцу. К нему пришел духовник, который 20 лет окормлялся у старца Паисия. И вот тот старец сказал мне формулу настоящего духовного отца:

«Духовным отцом может быть только тот священник, который готов за своих духовных чад пойти в ад»

Самое удивительное, что я не рассказывал ему о вопросе, который задала мне та женщина, а он слово в слово повторил ее слова, только в обратную сторону.

Власть «вязать и решить» (Мф. 18:18), то есть отпускать людям грехи, а в более общем плане — власть духовного руководства и отцовства была вверена Господом Иисусом Христом Своим апостолам. От них оно переходила на все последующие поколения епископов и пастырей. И задача духовного руководства всегда возлагалась на пастырей Церкви, хотя в какие-то эпохи, например, в эпоху иконоборчества, когда пастырей не хватало или когда многие пастыри уклонялись в ересь, духовное руководство брали на себя простые монахи.

В истории Церкви существовало много типов духовного руководства, но основными я бы назвал два. Первый тип — это служение приходского священника, который является духовным руководителем своих прихожан. Второй тип получил распространение в Византии и на Руси: это так называемое старчество.

На приходского священника возлагается задача учить людей, помогать им советом, но он не может и не должен брать жизнь прихожан под свой полный духовный контроль. Иное дело — тип духовного руководства, который складывался в некоторых монастырях, где были опытные в духовной жизни иноки, где послушники и монахи добровольно вверяли себя в послушание и полное духовное подчинение старцу. Здесь взаимоотношения строились уже на иной основе: старец мог не только давать советы своим ученикам, но и приказывать, и они должны были беспрекословно ему подчиняться. Именно такие взаимоотношения существуют и сегодня на Святой Горе Афон, где во главе каждого из греческих монастырей стоит опытный в духовной жизни руководитель. И каждый человек, приходящий на Святую Гору, чтобы поступить в монастырь, посещает разные монастыри и выбирает тот, который более всего ему подходит. Найдя это место и старца, которому он готов полностью доверить свою жизнь, то есть отсечь свою волю перед ним, он поступает в монастырь, где добровольно принимает на себя подвиг беспрекословного послушания и подчинения старцу.

Иногда происходит смешение этих двух типов духовного руководства — когда приходские священнослужители берут на себя не свойственную им роль старцев и переносят монашеское послушание на взаимоотношения между пастырем и прихожанами на каком-либо конкретном приходе. Такой способ действий приводит к тяжелым последствиям как для самих этих пастырей, так и для людей, у них окормляющихся. Увы, в наше время это явление достаточно распространено. Нередко молодой неопытный священник, думая, что, коль скоро ему, поставленному быть духовным руководителем прихожан, дана власть «вязать и решить», он может взять на себя функции старца и требовать от прихожан беспрекословного подчинения. Такой пастырь не учитывает, что условия жизни в монастыре и в миру сильно отличаются. Послушник, доверивший себя старцу, — это человек одинокий. Он отказался от всех родственных связей, у него нет иных обязанностей в этом мире, кроме как жить по монастырскому уставу и подчиняться духовнику. Другое дело — миряне, у каждого из которых есть семья и связанные с ней заботы, есть гражданские обязанности, работа и т. д. В этом случае священнослужитель не может распоряжаться жизнью людей, он может быть только советником, добрым пастырем.

Искажения, существующие в современной духовнической практике, вызвали озабоченность руководства Русской Православной Церкви. Эта озабоченность отражена в очень важном документе, принятом на заседании Священного Синода 28 декабря 1998 года (под председательством Патриарха Московского и всея Руси Алексия II). В документе, в частности, говорится:

«В последнее время участились случаи злоупотреблений в духовнической практике, негативно сказывающиеся на состоянии церковной жизни.

Некоторые священнослужители, получившие от Бога в таинстве Священства право на духовное руководство паствой, считают, что таковое право означает безраздельную власть над душами людей. Не памятуя о том, что отношения между духовником и духовными чадами должны строиться на основе взаимного уважения и доверия, таковые пастыри переносят сугубо монашеское понимание беспрекословного подчинения послушника старцу на взаимоотношения между мирянином и его духовным отцом, вторгаются во внутренние вопросы личной, семейной жизни прихожан, подчиняют себе пасомых, забывая о богоданной свободе, к которой призваны все христиане (См.: Гал. 5:13). Подобные недопустимые методы духовного руководства в некоторых случаях оборачиваются трагедией для пасомого, который свое несогласие с духовником переносит на Церковь. Такие люди покидают Православную Церковь и нередко становятся легкой добычей сектантов".

В приведенных словах звучит тревога и за пастырей, и за пасомых. Если священник не чувствует, до каких границ может простираться его власть «вязать и решить», и начинает диктовать пасомым условия, на которых они должны ходить в церковь, причащаться и исповедоваться, начинает вмешиваться в их личную жизнь, то подобное вмешательство может привести к разрушению семьи. Чрезмерная настойчивость священника и его завышенные требования к прихожанам нередко приводят к тому, что люди покидают приход, а иногда и Церковь вообще. Поэтому каждый приходской священник должен помнить, что его духовные чада и вся его паства — это свободные люди, что Господь даровал им жизнь и свободу распоряжаться ею. Конечно, каждому прихожанину нужен совет духовника, но не должно быть рабского беспрекословного подчинения пастырю. Прихожане должны помнить, что ни одному духовнику Церковь не давала права отнимать у них свободу, данную им Самим Господом.

Мне кажется, что священник должен на это трезво смотреть и не брать на себя больше того, что может взять. Старец берет на себя это потому, что он старец и Господь открывает ему волю Свою. Священнику, который даром духовного рассуждения не обладает, особой благодати тоже еще не стяжал, не нужно этим увлекаться, даже если пасомый этого хочет.

Зачастую, если пасомые это предлагают, то сами не понимают, о чем идет речь. Они начитаются каких-нибудь книг, которые не для них написаны и говорят: «Ах, хочу жить по послушанию». Здесь можно таких наломать дров — не дай Бог. Священник может советовать: «я думаю, что лучше поступить вот так», — но взрослый человек пускай сам решает, как ему поступить. О. Валериан Кречетов говорил: если я не знаю, что ответить прихожанину, я так и отвечаю: не знаю, давай помолимся, чтобы Господь указал нам, как поступить.

Понятно, что я не старец, но честно говоря, человека, который всерьез готов бы был жить по послушанию, я не встречал. А те, которые хотели этого, понимали послушание таким образом, что священник говорит то, что им приятно слышать, а они слушаются, — но стоило краем пальца коснуться того, что им было не очень приятно, как послушание на этом заканчивалось. Поэтому, с моей точки зрения, священнику надо быть в этом вопросе очень осторожным, а всякому, желающему жить по послушанию, помнить евангельскую притчу: хочешь строить башню, посчитай, хватит ли у тебя кирпичей.

Когда-то на Руси была традиция, согласно которой можно было причащаться только у своего духовника, но, по-моему, сегодня она не актуальна. В конечном счете, за ней стоит неуважение к таинству Евхаристии и к таинству Священства.

Вопрос, можно ли исповедоваться не у духовника, более сложный. Но и здесь, я думаю: исповедоваться при необходимости можно у любого, а вот проблемы решать надо только с духовником. При нынешних технических возможностях связаться с духовником всегда возможно, если есть в этом потребность.