Стратегия разговора с сомневающимися

Я думаю, нужно указать на Христа, Который страдал безвинно. Где здесь справедливость, и что можно сказать о правах человека в светском смысле слова, если Господь пришёл к нам, чтобы заступить наше место, восприять казнь, которую мы заслужили, поправ нравственный закон и нарушив заповеди? Где справедливость, что Христос пролил Свою Кровь за убийц, гордецов и развратников, обезвинивая всех, кто благоговеет пред Его голгофским Страданием, жертвенной Смертью и тридневным Воскресением?

Христос, распятый на Кресте, Любовь распятая и воскресшая — вот безмолвная победоносная проповедь всепобеждающей Божественной любви! Соответственно, нужно помочь человеку устремить взор на Крест, помолчать вместе с ним, взирая в очи Господа Иисуса Христа. Мне кажется, это самый правильный метод общения с подобными агностиками.

И ещё. Все мы — единый организм, одно тело, мы связаны круговой порукой добра и любви. Поэтому так тяжело прийти в Церковь «буржуазному индивидуалисту». Христианство прежде всего возрождает родственные чувства людей, которые не сливаются в коллективе, но каждая личность обретает своё самостояние, вместе с тем принимая участие и в страданиях, и в радостях окружающих. Поэтому можно предложить и батюшке, и этому человеку, который пишет записки из интернет-подполья, неспешно помолиться и произнести слова: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое… И остави нам до′лги наша, якоже и мы оставляем должником нашим».

Сегодня наше общение с миром гораздо доступнее, чем 20 лет назад. Для того, чтобы выйти за ограду храма, мы можем даже не выходить из своего дома. Современные средства коммуникации, интернет позволяют нам общаться с совершенно разными людьми, на совершенно разные темы. И мы встерчаем в своём общении очень много сомневающихся.

Как разговаривать? Трудно дать какой-то односложный ответ. Мера сомнений бывает разной. Человек бывает по-разному тем или иным образом огорчён. Я думаю, пастырь (если он всё-таки вступает в такой диалог) должен в первую очередь молиться Богу, чтобы Господь дал ему глагол, который сможет достигнуть сердца того или иного человека. Очень важно иметь пастырскую ревность, добрую и хорошую, и искреннюю любовь к вопрошающему тебя, и ещё важно не перепутать её с желанием самоутвердиться за счёт другого человека.

У нас есть такая пастырская проблема, когда в этом желании «просветить всех и каждого» пастырь на самом деле не Христа проповедует, а просто самоутверждается в своих глазах, желает достичь проповеднических «результатов», и это рано или поздно заканчивается поражением и унынием.

Пастырь слишком много надеется на себя — на силу своего красноречия, на технологии диалога и т. д.

Мой опыт мне подсказывает, что когда пытаешься применить какие-то подходы — никогда ничего не получается, потому что каждый человек всё равно индивидуален. И тем опасно такое общение в интернете, что это общение обезличено. И то, что ты можешь сказать в личной, живой беседе человеку, будет по-другому отзываться в его сердце, если ты ему напишешь в социальных сетях.

Я бы посоветовал этому батюшке, который вопрошает о некой стратегии общения с сомневающимися людьми, прежде всего, молиться Богу о тех сомневающихся, и Господь будет давать тот самый глагол, то самое слово, которое достигнет сердца человека, и никакого однозначного рецепта существовать не может.

Это происходит от непонимания того, что такое человек, т. е. от непонимания и незнания христианской антропологии (учения о человеке).

Если мы обратимся к Священному Писанию — есть слова апостола Павла, что человек мало чем умален от ангелов (см.: Евр. 2, 7). А в другом месте тот же апостол Павел говорит, что человек создан выше ангелов (ср.: Евр. 1, 14).

И действительно, христианская вера имеет два основных догмата: догмат о Святой Троице и догмат о Богочеловечестве Христа. Оба эти догмата нужно принять в своё сердце. По-настоящему нужно принять эту истину, эту веру — без этого настоящим христианином быть нельзя.

Так вот. Догмат о Богочеловечестве Христа говорит нам о том, что Сам Бог принимает на Себя человеческое естество и потом, освободив это человеческое естество от власти греха и смерти, возносит на Престол Божий. И рядом с Престолом мы всегда изображаем Божию Матерь, Которую называем Царицей Небесной, Честнейшей Херувим и Славнейшей без сравнения Серафим, и Она же — человек. Вот что такое человек, человеческое естество! По замыслу Божию, человек — это чадо Божие.

Поэтому человеческий грех имеет страшные, трагические последствия, всё сокрушающие. Если чем-то согрешит маленький младенец, мы большого значения этому не придаём, потому что у него и дурных мыслей-то не может быть — ну, взял там чего-то, не послушался и всё. А если тяжко согрешает взрослый, разумный человек, то его грех может стать трагедией для окружающих, стать причиной смерти, страданий и мучений для других людей и стать гибелью для него самого.

Так и здесь: человек, который является чадом Божиим, который, по замыслу Божию, выше ангелов, если совершает тяжкий грех — всё рушится. Замысел Божий о творении как бы меняется и изменён он самим человеком, человеческим грехом.

Это даёт ответ на вопрос, который задан: «Почему так много зла в моей жизни? За что?». Это извечная проблема, теодицея — так в богословии называется этот вопрос. Да потому, что зло — не от Бога, зло — от человека. Бог зла не творит. И все эти несчастья и беды сотворил человек сам. Он скажет: «Но как я мог сотворить, когда я родился в семье, где отец — пьяница и моя жизнь с детства была мучением? В чём я виноват?» — а вот это есть непонимание другого догмата. Человек создан по образу, и подобию Божию, а Бог — Святая Троица; и человеческое естество тоже создано как один организм, который соединяет в себе много личностей также, как связаны члены одного тела. Вот если загноился палец, мизинец, то во всём теле поднимается температура, понимаете? И весь организм, и голова, которая не виновата в том, что на пальце нарыв — и она болит.

Вот так и здесь. Если отец грешил, то грех его распространяется не только на него самого, но и на его детей, на его чад, на окружающих людей. Почему мы просим в Прощёное Воскресенье друг у друга прощения, у всех? Потому что любой наш грех затрагивает всех, весь человеческий род. Мы добавляем в эту страшную помойку человеческого греха свою лепту, которая отягощает жизнь человеческого рода и даже из мелких проступков складывается потом страшная бездна греховной тяготы.

И мы, будучи членами этого единого человеческого организма, страдаем друг за друга. Это не потому, что Бог хочет нашего страдания, что Бог так устроил. Бог этого не устраивал. Это устроили мы сами, наши отцы, деды, наши прародители. Вот они это всё устроили, и мы не можем не разделять этого.

Тут опять возникает вопрос: «Ну, хорошо, пусть даже так, пусть у нас одно естество, и естество это я должен разделять. Но всё-таки есть же ещё и личность, и каждая личность — отдельна и свободна. Всё-таки есть личный грех, а есть грех не личный. Вот если Адам и Ева согрешили, то почему через тысячи лет миллиарды людей должны страдать? Почему?». А тут есть такая таинственная связь естества и личности. Грех, которым поражено естество, всегда становится личным грехом. И если мы проследим за собой, то увидим, что каждый из нас постоянно повторяет грех Адама и Евы уже как свой личный грех. Все мы до своего Крещения находимся под проклятием этого греха — мы не можем его не совершать, мы находимся в плену у этого греха; он живёт в нас и постоянно снова и снова актуализируется, как бы возрождается и проявляется в нас. Поэтому мы делаемся ответственными за него.

Осознав это наше единство, можно совершенно по-новому понять судьбу рода человеческого и уже не роптать на Бога, а благодарить Его, что именно к этому несчастному и погибающему человеку Он и пришёл. Христос пришёл сюда и воплотился, и пострадал на Кресте, и умер именно для того, чтобы освободить нас от этого плена греховного. И после этого вменять Богу в вину то, что происходит с нами плохого — это просто плод полного непонимания замысла Божия о человеке и христианского учения о человеке и о Боге.

Нужно понимать, что Господь, наоборот, дал нам возможность Промыслом Своим через эти наши скорби и страдания, которые мы сами себе устроили, получить исцеление духовное. Это как больному человеку дают горькие лекарства, делают уколы, операции, что-то неприятное, — так и душа человека: она может исцелиться только скорбями. Как говорили святые отцы: «Без скорбей невозможно спастись» и «Болящая плоть престаёт грешить». Так что болезни и скорби, если они воспринимаются по-христиански, оказываются полезными, спасительными для нас. Эти болезни и скорби не Бог нам посылает, они — результат греховности человеческой, падшести человеческой; а Промысел Божий помогает обратить эти болезни (и даже смертные болезни) во спасение. Поэтому, кроме благодарности Богу, святой человек никогда ничего не скажет. Он скажет: «Слава Богу за всё!».

Здесь всё начинается и кончается на эгоизме. Человек заточен на своём «я» — и что он видит, что он понимает, как он понимает?

Праведному Иову Господь сказал: «Где был ты, когда Я полагал основания земли? Можешь ли ты указать источники ветра и пути орла в небе и левиафана в море? А если ты в видимом творении многое не понимаешь, то что хочешь ты понять в путях моего Промысла?» (Иов, глава 38).

Понятия добра и зла очень непростые, потому что по сути своей познание добра — это познание Бога, а познание зла — это удаление от Бога. Чем дальше человек удаляется то Бога, тем больше он погрязает во зле. Удаление от Бога — это и есть зло.

В жизни добро и зло всё время переплетаются, и чтобы в них разобраться, нужна вера. Пока человек не восприимет веру, он не может ничего понять и возмущается. Потому что Господь сказал: «Я пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин. 18:37). То есть истину возвестил нам Сам Сын Божий. Это сказано в Евангелии. Нужно читать Евангелие и смотреть на всё, что происходит, исходя из Евангелия.

Если человек стремится к Богу, к истине, то Господь даст ему утешение. «Да даст тебе Господь по сердцу твоему и все намерения твои да исполнит» (Пс. 19:5). А. С. Пушкин писал:

Но лишь Божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.

А о состоянии двоедушного человеческого бытия («Муж двоедушный неустроен во всех путех своих» — Иак. 1:8) очень хорошо сказал М. Ю. Лермонтов:

Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее — иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.

Такие люди пытаются познать то, что невозможно, или познают то, что ненужно познавать, и сомневаются в том, в чём нельзя сомневаться, потому что это слово Божие, которое всегда истинное. Ещё Н. В. Гоголь шутил, что вот человек сомневается в Боге, а всяким приметам верит.

Поэтому нужно молиться, обращаться прежде всего к Богу. Господь услышит и, если мы способны воспринять и этому есть время, тогда Он нам откроет. А иногда и ответит, как апостолу Петру: «Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после» (Иоан. 13:7). Известен вопрос Антония Великого к Богу: «Почему вот так, так, так, так?». А ему (ему-то, достигнувшему такой духовной высоты!) сказано: «Антоний, внимай себе, а то — судьбы Божии, то тебе невозможно постигнуть».

Когда у меня самого возникали какие-то вопросы, я оглядывался на историю и думал, куда же деть 1000-летнюю историю моей Родины? Александр Невский, Александр Васильевич Суворов, Ломоносов знали наизусть Псалтирь; возьмите Пушкина, Достоевского, Гоголя. Я уж не говорю про преподобного Сергия, Серафима Саровского, Иоанна Кронштадтского. Я им даже близко в подмётки не гожусь. Что я буду сомневаться? Я буду делать хотя бы так, как апостол Павел говорит: «Подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4:16). Для меня этой задачи уже достаточно.

Поэтому, я думаю, сложно говорить с неверующими людьми, ведь вера заключается в принятии и в непринятии. Вся беда в том, что у нас всё время пытаются противоставить науку и религию. Во-первых, это смешно. Макс Борн, основоположник квантовой механики, физик, сказал: «Некоторые люди считают, что занятие естественной наукой делает человека атеистом. Многие учёные, а точнее все великие, были верующими; и кто так говорит — эти люди смешные». Журнал «Наука и религия» — парадоксальный пример человеческого безумия: противопоставлять всех верующих учёных вере. Как это можно? Во-вторых, у нас почему-то считают, что физике, химии, биологии нужно учиться, да ещё и немало учиться, и то ещё многое будет непонятно. А в духовной области можно сразу залезть на вершину и все тут же станет понятно. Как будто с первого класса надо сразу в академию.

Вот человек колеблется, в чем-то сомневается… Есть такая притча, когда люди дрались-дрались, а потом закричали на небо: «Бог! Что же Ты допускаешь, чтобы…» — а оттуда голос: «А зачем вы дерётесь-то?». Получается, мы между собой дерёмся, а сваливаем вину на Бога. Так не надо драться, вот и всё. Вы скажете: «Я не дерусь, он дерётся». Но «он дерётся», а как Бог это рассудит — это другой вопрос. Это уже пути Промысла Божия. Для чего Господь допустил грех — может быть, чтобы человек увидел, к чему грех приводит. В каждом конкретном случае есть какой-то смысл, но он открывается, может быть, и не в этой, а в будущей жизни. Если мы рассматриваем только то, что происходит здесь, тогда многое будет непонятным.

Я тоже знаю таких людей. Мне кажется, с ними не надо говорить об этом (по крайней мере, много), особенно в соцсе́тях. С такими людьми нужно молиться вместе или, если это невозможно для них в данный момент, попробовать пообщаться с ними лично.

В соцсе́тях, как мне кажется, происходит… я над этим не раздумывал, не знаю пока, как это сформулировать. Скажем так: вот соцсеть вроде как для общения создана, но есть что-то, что мешает людям услышать друг друга. Когда не видишь глаз другого человека, не видишь его реакции, не чувствуешь той теплоты, какая бывает, когда находишься рядом — знаете, как будто зеркало какое-то стоит между собеседниками: они вроде говорят, но смотрят на своё отражение, и вот то, что они говорят, к ним возвращается в качестве отражения того, что они говорят. Я понимаю, что, может быть, непонятно выразился… Но я ещё раз повторюсь: не могу сейчас это сформулировать.

Но если пытаться почтительно дать совет, то на основании своего ограниченного опыта я советовал бы с таким человеком помолиться, особенно, если ты видишь, что слова не действуют. Тут все аргументы для него неосновательны, чувствуешь, что ты эти аргументы уже приводил раз десять, и каждый раз ты получал один и тот же ответ. Но невозможно вывести человека из вот этой «комнаты смеха», которую он вокруг себя создал. Когда он окружен вот этими зеркалами, часто отражающими реальность искажённо — невозможно его уговорить. Здесь только к Богу нужно обратиться.

Поэтому, по сути, нужно брать такого человека и становиться к чудотворной иконе Царицы Небесной и вместе с ним служить молебен. Просто попробовать пообщаться с ним вне социальной сети, потому что для человека, находящегося в таком состоянии, на самом деле иногда важны не столько ответы, сколько просто личное общение, конкретный пример любви. А если он не может почувствовать любовь Божию напрямую, потому что от Бога он себя закрыл, то как он ещё её почувствует, как не через тебя? Но это в том случае, конечно, когда ты видишь, что разговор идёт долго, а всё без толку.

Бывает, что напишут «ВКонтакте» о каких-то своих переживаниях. Ответишь. «Батюшка, спасибо» — всё, для меня, на самом деле, это откровение; и потом видно, что человек действительно к чему-то двинулся. А вот если разговоры ни к чему не ведут — не обольщайся, что ты своими словами можешь изменить жизнь человека. Иногда Господь тебя специально с этим человеком сводит только для того, чтобы ты его взял, и отвёл туда, где он наконец-то с Богом пообщается. Не надо настаивать на исповеди, на Причастии. Просто хотя бы в храм затащить (простите за вульгарность), а там уже можно сказать: «Господи, вот он. Я не знаю, что с ним делать. Он в заколдованном круге каком-то, в трёх соснах ходит и не может выйти. Господи, помоги ему» — и я думаю, что Господь ответит.

Понятно, что у обиженных людей всегда будет внутренний поиск оправдания себя и обвинения кого-то другого. Но мы должны понимать, что уровень не только воцерковления, духовности, но и нравственности, культуры у каждого человека разный; и мы должны, поняв этот уровень, спуститься на него, снизойти до него и разговаривать на этом уровне, как и Христос говорил с каждым его языком. И апостол Павел говорит, что он для всех был всем, для Еллинов как Еллин, для Иудеев как Иудей (1Кор. 9:18−22).

Мне вспоминается рассказ митрополита Вениамина (Федченкова), который, рассуждая о роли служения Святейшего Патриарха Тихона, удостоился такого откровения от Бога. Он в тонком сне увидел себя в в какой-то очень грязной, заброшенной деревне, далеко от Москвы. В грязных домах жили какие-то люди, тоже очень нечистоплотные, видно, что находящиеся на самой низкой ступени социальной лестницы. И они понимали низость своей жизни. Он видел их, они видели его, и весь их вид говорил: «Только не надо нам ничего говорить ни о Христе, ни о вере, ни о Церкви. Только молчи. Нам и видеть-то тяжело тебя, в твоих духовных одеждах, в твоей рясе, а ты нам что-то ещё хочешь сказать». И он стоял и недоумевал: «А зачем он здесь? Почему Господь поставил его в это место?». Как вдруг он услышал шум. Люди стали как-то переговариваться, оживились, и все стали выходить на улицу. Вместе с ними вышел и владыка Вениамин. Что же он увидел? Что по этой непролазной подмосковной грязи в зелёной бархатной патриаршей мантии идёт Патриарх Тихон, как бы летит над землёй к своей пастве. И они, как какие-то кошечки, собачки, как какие-то брошенные животные, начинают его окружать и льнуть к нему своими головами. И он им ничего не говорит, а только их ласково касается рукой, и они от этого становятся счастливы.

Наверное, и мы должны проповедовать слово Евангелия не только какими-то пробудическими словами, наставлениями, цитатами из канонов или постановлений апостольских правил, но и выражением своей любви к человеку.

Человек обычно бывает больше всего благодарен за то, что мы понимаем его, разделяем его скорбь, подставляем ему своё плечо для того, чтобы понести вместе с ним тяготу его жизни, чтобы он почувствовал, что он не один.

Люди, попавшие в какую-то беду, которая уязвляют их сердце, их внутренний мир, не могут найти покой. А покой можно найти только в любви. Если мы оказываем им эту любовь — есть надежда, что они на неё откликнутся.

Мне вспоминается случай, который рассказывал известный миссионер, наш современник, отец Олег Стеняев. Он привёл в православие одного протестанта, и уже спустя некоторое время после приобщения отец Олег спросил у него: «А что же всё-таки явилось самым весомым аргументом в принятии решения, в принятии православия?», и бывший протестант сказал: «Знаете, батюшка, когда я к вам приезжал, и мы беседовали с вами — всё это было очень хорошо и интересно. Но я помню один случай, когда я приехал накануне поста, и вы меня накормили жареной курицей. Я был тогда голодный весь день, и так хотелось есть. И вы её достали из холодильника, разогрели, и она была такая вкусная! И я сказал: „Всё, решено! Я перехожу!“». Отец Олег оставил себе эту курицу на какой-то праздник или утешение, а потом подумал: «Ну, что она у меня стои́т? Скоро пост. Я тоже батюшка не очень изнемождённый постом. Отдам-ка я эту курицу своему гостю». Видите? Такой, казалось бы, незначительный шаг оказал решающее значение в выборе веры и вектора жизни человека.

Я думаю, если мы будем оказывать знаки любви, то Господь устроит так, чтобы и окружающие нас люди тоже выбрали правильный путь в своей жизни.

В последние годы, когда приходится встречаться с такого рода людьми (чаще всего это бывает по просьбам прихожан, которые приводят своих неверующих, невоцерковлённых или мировоззренческих бунтующих родственников и друзей), я стараюсь никак специально не готовиться, и даже прошу мне не рассказывать об этом человеке. Потому что вольно или невольно рассказывающие люди формируют предустановку, даже если они имеют самые благие намерения. Лучше помолиться и попросить, чтобы Господь положил на сердце, что этому человеку сказать.

Мне кажется, что в большинстве случаев, в сердце больше отзывается даже не то, что ты скажешь, а то, как ты выслушаешь.

Важно, чтобы человек понял, что священник его действительно слушает, не перебивает, что у него нет готового рецепта, который он сформулирует и даст. Достаточно оказывается, если священник готов терпеливо (а хорошо бы с внутренней молитвой) выслушать весь тот порой бессмысленный поток, который на него изливается. Человек, выговорившись, оказывается открытым, и во многих случаях уже не нужно никаких рациональных аргументов, достаточно просто от сердца к сердцу сказать тёплое слово, как-то пожалеть, и после этого возникает добрый контакт.

Не всегда Савл сразу становится Павлом. Но взгляд на Церковь как на систему запретов у него может разрушиться. Мне кажется, в первой беседе очень важно разрушить именно этот стереотип, что Церковь есть система запретов, которая хочет втиснуть жизнь в прокрустово ложе, которое пока непонятно, неприятно, и вообще неясно, зачем. Если это удастся — то потом, мне кажется, и разовьётся диалог, через который человек сможет прийти ко Христу.