В чем состоит развитие священника в его служении?

Если священник в основу своей жизни и деятельности положил именно служение Богу, то с каждой встречей с Ним будет бо́льшая духовная потребность во всем этом, и уже не будет стоять вопрос о рутинности. Это же такое счастье, что Господь меня допускает к служению, что я имею возможность стоять и молиться за других людей, совершать богослужения.

Что-то может быть не так, когда у человека нет духовной жизни. А когда он искреннее старается служить Богу, то с каждой неделей, месяцем, годом он будет считать себя все более счастливым человеком, потому что ему это будет нравиться.

Конечно, если просто чисто формально подходишь, то — да; а если мы серьёзно относимся к своим обязанностям, к своему служению и работе, то этих вопросов не будет возникать.

Вы знаете, к рутинной деятельности, которая повторяется из года в год, можно отнести абсолютно всё. Вся человеческая жизнь состоит из каких-то повторяющихся вещей. И любой человек, за исключением самых уж креативных личностей, которых не так много, занимается в своей жизни рутиной. Неважно, кто он: инженер, изобретатель, летчик, космонавт, рабочий, который стоит у станка, человек, занимающийся сельским хозяйством… Собственно говоря, одной из задач воспитания (которая, кстати, сейчас совершенно забыта) — это приучение ребенка к постоянству.

Для того, чтобы не только чего-то достичь, но и выжить в рутине, нужно постоянство. В конце концов, зубы чистить по утрам — это тоже рутина, но мы же делаем это каждое утро. Воспитание как раз и предполагает, что человека учат жить в рутине, потому что без нее жизнь, скорее всего, не сложится.

Для священника одно из самых главных качеств — любовь к людям. Что такое священник в идеале? Это человек, сердце которого горит, когда он видит, что огромное количество людей вокруг него погибает без слышания слова Божия.

Священник — это человек, который должен стремиться буквально каждому встречному объяснить, в чем состоит смысл жизни, Кто такой Бог, что такое жизнь с Богом. И священник этому должен посвятить всю свою жизнь. Если же ему это не интересно, если ему скучно, если он просто привык махать кадилом и кропилом, совершая какие-то требы — тут, конечно же, ни о каком развитии речи быть не может.

А если священник готов бесконечно жалеть людей, слушать их, говорить с ними, ему не будет скучно.

Ведь посмотрите — сегодня большинству наших соотечественников нужен кто-то, кто может с любовью выслушать их, утешить, дать совет, наставление, причем не жестко, не со властью, а именно с любовью. И если у священника сердце приучено любить, ему не будет скучно, потому что Господь будет поставлять пред ним все новых и новых людей с их болью и проблемами. И батюшка будет болеть, думать о них, ночами не спать, а молиться об этих людях, будет им помогать, потому что самая главная помощь — это молитва.

Ни у кого из нас нет мешка с денежными купюрами, откуда можно пригоршнями раздавать их нуждающимся. На самом деле, главное, что мы можем дать людям, — это молитва. И если священник это понимает, то он будет хорошим священником. Он не будет стоять на месте — он будет развиваться. Это развитие будет, прежде всего, внутренним, духовным. Но и вовне оно будет как-то проявляться. Думаю, что это и есть самое настоящее творчество.

Какое же может быть «развитие священника внутри его служения», если не иметь в виду личное духовное преуспеяние (углубление молитвы, борьба со страстями)? Карьера: настоятель, благочинный, епархиальный секретарь? Но это просто возложенные священноначалием послушания, которые нужно ревностно исполнять, но которые ничего не прибавляют к собственно священству.

Литургия это не временное служение, а вечное. Она, конечно, имеет некоторый временной аспект, поскольку совершается не только на Небесах, но и на земле, но всё главное в ней — вечность.

Земной аспект служения священником Литургии — произнесение со всем возможным для него вниманием некоего текста, причём — за малыми изменениями — одного и того же, из года в год, из недели в неделю, едва ли не изо дня в день. Я подсчитал, что служу около 120 Литургий в год, значит всего отслужил Литургию больше 3000 раз. Если бы я столько раз прочитал с теми же интервалами даже самое прекрасное и любимое стихотворение, оно бы мне уже, конечно, приелось.

А с Литургией ничего такого не происходит, потому что она не просто замечательный, глубоко содержательный, духовно насыщенный текст (похвалы можно умножать), Литургия животворит своих участников.

В этом смысле никакого развития нет, не нужно и быть не может. Иное дело, что наши страсти мешают нам быть подлинными причастниками Святых Христовых Тайн. Но тут должна идти речь не о «развитии священника внутри его служения», а о покаянии, молитве, борьбе со страстями.

Авва Дорофей говорит, что устроение души — это семь восьмых искомого, а дела — одна восьмая. Наверное, это относиться не только к монахам. Совершенно правильно сказано в вопросе, что это самое главное.

«Дело диакона исправляет тот, кто намащает ум на священные подвиги и отгоняет от него страстные помыслы; дело пресвитера — кто просвещает ум познанием сущего и уничтожает лжеименное знание; дело епископа — кто завершает усовершение ума святым помазанием ведения поклоняемыя Святыя Троицы» — эти слова преп. Максима Исповедника говорят о внутреннем делании, успешность которого возводит на степени, одноименные степеням священства.

Без преуспеяния во внутренней духовной жизни служение священника становится внешним, формальным; лишается силы и убедительности, не дает настоящей радости. Священник как пастырь должен приобщать своих пасомых к духовной жизни, и если он сам не трудиться над устроением своей души, если он не научился побеждать свои греховные страсти, как он может помочь это сделать другим?

«Как льву овец пасти не подобает,
Как неприлично кур лисе пасти,
Так и душами управлять не может страстный
И не способен от страстей избавить
И чистыми их к Богу привести.»
(Преп. Мелетий Исповедник. Алфавит алфавитов)

Мне очень удивительно узнать, что служение священника, самое высокое служение на земле, может считаться рутиной.

Священник — прежде всего пастырь. Служить Христу, помогать Ему приводить заблудших, погибающих людей в Церковь, омывать их от греховной грязи, избавлять от рабства диавола, спасать от вечной смерти — разве может эта деятельность стать рутиной? Это величайшая радость, какая только есть на земле! Это постоянное сотворчество Духу Святому, действующему в Церкви!

С этим служением не сравнимо никакое другое.

Совершение церковных служб и треб, произнесение проповедей — вовсе не рутина. Священник призван так организовывать службу, чтобы она являла Царство Божие. Это очень творческая, высокая задача.

Требы нужно совершать так, как их совершал св. прав. Иоанн Кронштадтский. С сочувствием, с состраданием к людям, в молитве испрашивая для них исполнения их благих желаний.

Ну, а о проповеди, наверное, и объяснять не надо, почему это творчество, а не рутина. Во всех этих областях совершенству нет предела.

Священник развивается со временем — возрастает умение понимать людей, слушать их, сочувствовать, сострадать людям.

Повторяется из года в год праздник Пасхи, но разве это рутина? Повторяется из года в год празднование Рождества, празднование дня памяти какого-нибудь святого — разве это рутина? Разве можно назвать рутиной, например, жизнь с любимым человеком? А тем более — жизнь с Богом! Встречу с Богом, Матерью Божией, святыми во время совершения праздничных служб? Соучастие в событиях земной жизни Спасителя и Божией Матери? Какая же это рутина? Это — постоянное познание Бога и постоянная радость пребывания с Ним. Это радость узнавания Богородицы и всех святых, каждый из которых украшен особой красотой.

Хочу напомнить слова, которые говорит архиерей сразу после пресуществления Св. Даров рукоположенному священнику, вручая ему часть Св. Агнца: «Приими залог сей и сохрани его цел и невредим до последняго твоего издыхания, о нем же имаши истязан быти во Второе и страшное Пришествие Великаго Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа».

Эти страшные слова не только о важности благоговейного совершения Евхаристии, но и об ответственности священника за Церковь, Которая есть Тело Христово.

Господь поставляет священников «на дело служения, для созидания Тела Христова» (Еф.4, 12), чтобы они «истинною любовью все возращали в Того, Который есть глава Христос, из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви» (Еф. 4;15−16).

Службы, требы и проповеди, конечно, повторяются. Но человек же не жалуется на то, что ему каждый день надо есть.

Рутина есть во всяком служении, в любой самой творческой профессии. Музыкант должен каждый день играть гаммы или уж во всяком случае упражнять так или иначе свои пальцы. Но можно и другой пример привести: один знаменитый художник лет двадцать рисовал одну и ту же го́ру с одного и того же места, но у него не было двух одинаковых картин. Так что, все дело, действительно, в том, развивается священник внутренне или нет. Иногда говорят, что дары священства (в хиротонии) — это дары святости, только данные как бы с опережением для того, чтобы священник мог исполнять необходимые обязанности своего служения. И целая жизнь отводится на то, чтобы к этим дарам хоть как-то внутренне приблизиться.

Творчество и развитие находятся внутри его личной жизни, внутри его духовной жизни. Что такое духовная жизнь? Это жизнь с Духом Святым, когда человек живёт с Богом в сердце своём. И если эта жизнь не теплохладна, а полна любви, если человек живёт для Бога, отдал Ему своё сердце, то никогда его служение не станет рутинным, скучным, неинтересным, — мол, «а, всё одно и то же». Для такого священника каждая служба, каждая Литургия — встреча с Богом. Вот когда стоит священник у Престола — он говорит с Богом; он стоит (если можно так сказать) лицом к лицу с Богом, и обращается к Нему. Может ли это быть рутинным делом?

И каждый день такому священнику предлагается масса новых скорбей и радостей. Очень много разных прошений священник получает непрерывно. Теперь есть телефон, и священнику всё время звонят: «Помолитесь о том», «Помолитесь о сём»; одному — делают операцию; другая женщина — едет рожать ребёнка и звонит; третья — случился какой-то инфаркт или инсульт, или ещё что-то такое; кто-то летит в самолёте и просит помолиться. И так каждый день.

И если у священника есть община и есть духовные чада, то у него не остаётся никакого времени для себя. Община поглощает естественным образом всё его время, занимает всё его сердце. Как многодетная мать или отец, когда у них десять человек детей наполняют дом и суетятся, всё время смотрят, как бы кто чего не натворил, как бы кто не упал, не схватил острый предмет, или ещё что-нибудь, — они всё время в заботе, всё время во внимании — так и духовник всё время думает о своих чадах. Он помнит, что вот у этого сегодня такое-то дело, этот сдаёт экзамен, этот поехал хлопотать о квартире, а другой поехал заграницу, а кто-то болен. Так что у священника очень много таких духовных забот и с этими заботами он приходит к Богу.

Об этом лучше всего, пожалуй, говорит святитель Амвросий Медиоланский. У него есть такая чудная молитва для священника, готовящегося совершать Евхаристию. И так, как он сказал — я сказать, конечно, не смогу. Это такие прожигающие сердце слова, которые описывают, как он собирается служить, что он приносит Богу. Он просит Бога о том, чтобы быть услышанным, чтобы совершить эту Евхаристию и, не смотря на свою немощь человеческую, совершить её достойно. Так что, когда священник вот так идёт служить, то ни о каком рутинном служении не возникает даже мыслей.

Когда же сердце охладевает, когда в нём нет молитвы, когда вера делается теплохладной, когда теряется непосредственный контакт с Богом — тогда получается рутинное и формальное служение: «Всё одно и то же, всё скучно». И такой священник уже только и думает, как бы поскорее отбарабанить чинопоследование, скинуть рясу, подрясник, одеть пиджачок и бежать к телевизору футбол смотреть или ещё что-нибудь такое делать. Но это, по существу, расцерковление.