Нужно ли священникам более глубоко изучать психологию? Оправдано ли применение в пастырской практике различных психологических методов?
Пастырское служение, как все мы знаем, заключается в первую очередь в душепопечении. Такое служение связано не только со знанием Священного Писания, святоотеческих трудов, но и с личными качествами человека. Недостаток знания православной психологии зачастую становится своего рода препятствием, барьером, из-за которого священник не может разобраться в кризисной ситуации. В результате страдает человек, который обратился за помощью, страдают его близкие, страдает сам священник, понимая, что не смог сделать что-то доброе, не смог помочь человеку.
Такова ситуация, которая очень часто складывается на приходах. Можно услышать совет священника: «Ходи в храм, исповедуйся, причащайся». Для каждого воцерковленного христианина это образ жизни, он это и так прекрасно понимает. А вот в кризисных ситуациях каждый человек индивидуален, у каждого свое горе, своя беда — потеря ближних, смерть детей, что вызывает много вопросов к духовенству, и формальное отношение в таких ситуациях я считаю недопустимым.
Хотел бы задать следующий вопрос. Сейчас в духовных школах и на курсах повышения квалификации для священнослужителей имеется дисциплина «православная психология», но может быть для духовенства имеет смысл изучать её более глубоко, получать более глубокие знания именно в этой области? И в целом, как вы считаете, оправдано ли применение в пастырской практике различных психологических методов?
Непростой, конечно, вопрос. Но вот как я начну на него отвечать. Преподобный Серафим Саровский не имел никакого представления о психологии. Очень многие старцы не знают ничего из этой области, но оказывают огромную поддержку людям. Если мы скажем, что помощь священника в значительной мере определяется его знанием психологии, то скажем что-то неверное.
Глубоко убежден: священник оказывает помощь только тогда, когда он, во-первых, сопереживает человеку и, во-вторых, когда у него есть богословские, пастырские ответы на ситуацию, с которой к нему обращается. «Ходи в церковь, причащайся» — это формальный ответ. Если бы все у нас так отвечали, то у нас вообще в храм перестали бы ходить. Но у нас так не отвечают. Я знаком с пастырской деятельностью очень многих священников, с тем, сколько времени священники уделяют частной исповеди. Если священник 15−20 минут общается с исповедующимся, то ясно, что он не говорит только «ходи в церковь и причащайся».
Не хочу сказать, что знание психологии не нужно, но знание психологии не является решающим.
Конечно, оно помогает священнику, в частности, определить по каким-то внешним признакам, кто перед ним находится. Ведь у человека может быть расстройство нервной системы, он может быть, простите, психопат или истерик. Кстати, истерия — это недуг, которым поражены многие люди, в том числе люди в возрасте, и, конечно, нужно ясно понимать: перед тобой личность, переживающая духовный кризис, или просто человек с истерическими реакциями, который пришел к священнику, чтобы все выложить вовне. Очень важно это понимать, ведь с каждым из них должен быть свой разговор. Одного нужно внимательно выслушать, а второго как можно быстрее благословить и отправить домой.
Еще раз хочу сказать: сила воздействия священнослужителя не обусловлена техническими знаниями, связанными с изучением психологии, но эти знания могут помочь, в том числе в выстраивании правильных отношений с людьми. Самое же главное — наш внутренний духовный мир. Самое главное — работа священника над самим собой. Самое главное — никогда не привыкать к своему пастырскому служению, не превращаться в машину, которая стереотипно отвечает на вопросы, задаваемые священнику. И если пастырское чувство сохраняется сильным, ярким, если совесть у священника всегда находится в состоянии повышенной готовности откликнуться на беду другого человека, то и результат работы с верующим, который к священнику обращается, совсем другой.
Поэтому мой ответ был бы такой: изучать надо, я не против этого, но я не очень бы поощрил, чтобы объем изучения психологии был расширен за счет каких-то других предметов. Изучать хорошо все, в том числе психологию. Но главная наша работа — это, в первую очередь, работа над самими собой. Священник должен постоянно работать над самим собой. У него не должно быть никакого привыкания к боли и страданию людей, а это очень трудно, это отнимает множество сил.
Приведу такой пример. Я как-то разговаривал с одним очень известным нашим хирургом. Совершенно замечательный хирург, он оперировал кого-то из моих близких, была тяжелейшая онкологическая операция, и все закончилось блестяще. Так мы на этом фоне очень близко познакомились и общались; общаемся и сейчас, хотя, к сожалению, не так часто. И вот я задал ему вопрос: «Вы режете человека, должно же у Вас быть какое-то сострадание?» Он говорит: «Если я буду в этот момент страдать, я не смогу сделать операцию».
Вот этим мы отличаемся от хирургов — если священник не будет сострадать, он не сможет понять внутренний мир человека и мобилизовать свои собственные силы, чтобы ответить на боль и скорбь того, кто к нему приходит.
Конечно, очень многие врачи состраждут, но для хирурга невозможно сострадать, когда он режет человека скальпелем. Это его работа, и он потеряет квалификацию, он сделает ошибку, если в этот момент начнет сопереживать. Поэтому хирурги не любят своих родственников оперировать, — слишком трудно забыть о своих человеческих эмоциях. А вот священник никогда не должен тушить в себе чувство сострадания и сопричастности человеческому горю, в том числе когда он рассматривает непростые жизненные обстоятельства, связанные с переживаниями того, кто пришел к нему на исповедь или за советом.
Комментарии
Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
или
Митрополит Константин (Островский), Йоханнесбург
Нет, конечно. Правящий архиерей, вообще-то православный христианин,... Продолжение
Протоиерей Николай Важнов, Москва
Епископ Пантелеимон (Шатов), Москва
Протоиерей Феодор Бородин, Москва
Мы знаем, что в Церкви есть понимание: поминовение и отпевание... Продолжение
Протоиерей Владимир Воробьев, Москва
