Прихожане дают деньги во время исповеди. Стоит ли отказываться?

Мне кажется, такого рода «грани дозволенного» проходят не через правила, а через наше сердце, к существующим же на приходе порядкам нужно относиться в зависимости от ситуации.

К сожалению, все мы за исключением редких совершенных святых связаны страстью сребролюбия, но в этом и всегда нужно каяться, какие бы ни были порядки на приходе.

А ситуации чрезвычайно разнообразны. Одно дело настоятель только что открытого прихода, где ещё нет никаких традиций, и иное дело, если настоятель пришёл на давно действующий приход. Пришёл на место любимого и почитаемого старца-батюшки или пришёл на место настоятеля, запрещённого в служении за неблагочестие.

На совсем новом месте или после запрещённого настоятеля можно действовать более-менее свободно (и то с осторожностью!) А после «старца-батюшки» лучше вообще ничего не менять лет десять и постоянно декларировать, что намерены свято блюсти заветы предшественника. А если что-то поменять необходимо, то лучше получить на это прямое указание архиерея или хотя бы благочинного.

Нужно ещё учитывать сослужащую братию. Скажем, я, настоятель, отказался брать у народа пожертвования — такой бессребреник — и объявил об этом с амвона, мол, ничего батюшкам давать не надо, всё будем делать во славу Божию. Тогда и другим отцам ничего давать не будут — это может привести к немалым огорчениям.

Приведу пример из жизни. В городе было принято священников со Святыми Тайнами для причащения больных на дому возить на такси. А кроме того люди делали батюшкам пожертвования. Пришёл новый ревностный настоятель и ввёл порядок: деньги за требы не нужны! И вот стоит священник в храме договаривается с женщиной о причащении больного на дому. Подходит настоятель и говорит ей, что денег платить не надо, всё у нас совершенно бесплатно. Та обрадовалась, а такси-то по обычаю заказала. Пришлось батюшке обойтись без пожертвования да ещё и такси оплатить.

Если же священник не настоятель, то ему сто раз следует подумать, стоит ли устраивать волнения на приходе, пытаясь изменить какие-то порядки. Если дело стоит того (блуд, ересь и т. п.), то — с Богом! Но такие случаи, хотя и бывают, но редко, а обычно лучше смириться.

Если же говорить о существе дела, то не вполне понятно, что батюшку смущает. То ли сам факт, что ему дают деньги, то ли что деньги кладут на тарелку или прямо на аналой (приходилось видеть, как деньги клали на Евангелие). Благообразие, конечно, желательно соблюсти. Тарелка под деньги в такой ситуации даёт людям знак, что у них просят денег; во время исповеди это представляется неуместным.

А то, что верующие люди священникам (да и диаконам, и пономарям) жертвуют деньги, — слава Богу! Иначе на что бы мы жили? Духовенство и по уставу получает содержание от прихода. Когда старушка-прихожанка суёт батюшке в руку денежку, это и есть форма «содержания от прихода». Важно, чтобы прихожане жертвовали от души, а священники искренне служили не ради денег, а ради Христа.

И вообще о сборе пожертвований. Что касается слова «продают», то, хотя мы его по отношению к свечному ящику не употребляем (тут есть юридические тонкости, не меняющие суть дела), но сама по себе торговля книгами, утварью или иконами не греховна. Ведь приход приобретает эти вещи за деньги, и человек за ящиком должен получать зарплату, и тот, кто привёз товар, должен получать зарплату. Поэтому, естественно, мы должны поставить ценник, и цена должна быть больше, чем та, которую мы заплатили изначально.

Но одно дело церковная утварь, а иное молитва. Как можно брать деньги за молитву? Молитва или бесценна, или вообще ничего не стоит. Я взял записку и прочитал: «о здравии Марии», — за что здесь брать деньги? Молитву нельзя в деньгах оценивать. Дело любви не может мериться деньгами. Если я считаю, что надо крестить, я должен крестить, независимо от того, какое дали пожертвование. Соответственно, люди, которые стоят за свечным ящиком, как церковные служители, тоже так должны рассуждать.

Но не так должен рассуждать прихожанин. Помню, замечательный был случай, он меня многому научил. У нас есть один большой благотворитель, он вложил в храм огромные деньги. Как-то он пришёл и попросил меня отслужить молебен, я отслужил, он мне деньги даёт. Я говорю: «Ну, что Вы? Какие деньги?» Он говорит: «Нет, я хочу пожертвовать». И в Библии сказано: «Пусть не являются пред лице Мое с пустыми руками».

Конечно, храм должен как-то существовать, если никто не будет жертвовать, приходская жизнь окажется под угрозой. Тогда будет, как в тех странах, где православных мало, и батюшка должен работать. Я даже слышал о священнике в Австрии, он работает дальнобойщиком. И что хорошего? Будем работать дальнобойщиками, а раз в неделю в воскресенье на службу будет собираться 15 человек.

Совершение священнодействия никогда не должно обуславливаться денежной мздой. Если священник считает, что таинство совершить нужно, он должен его совершить и без пожертвования. А если он считает, что таинство совершать не нужно, то он должен отказаться, не взирая на предлагаемую плату.

Однако, учитывая человеческую немощь, бывает необходимо устанавливать рекомендуемые суммы пожертвований. В некоторых храмах помещают для прихожан разъяснительные объявления, например, такого содержания:

«Дорогие братья и сёстры!

Молитвы и священнодействия не могут быть оценены в деньгах. Поэтому в нашем храме нет цен на требы и поминальные записки.

Но свободные пожертвования принимаются. Они необходимы, чтобы содержать храм, чтобы в нём каждый день совершались службы, чтобы велась социальная работа. И сам человек, который жертвует получает за это Божие благословение, не за деньги, а за доброе сердце, как сказано апостолом Павлом: «Каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог» (2 Кор. 9, 7).

Чтобы Вам удобнее было определиться с пожертвованием, наши сотрудники свечного ящика называют вам рекомендуемые суммы. Если они вам покажутся недостаточными, вы можете пожертвовать больше. Если чрезмерными, пожертвуйте, сколько можете. Главное, чтобы жертва была от сердца, ради спасения душ наших, наших близких и всех православных христиан".

Деньги посылает Бог, и если Он хочет послать − не увернёшься, если хочет что-то забрать — заберёт. Поэтому нам надо беспокоиться о деле, о самом служении.

Конечно, служение за свободное пожертвование относится напрямую именно к богослужению, а не к материальному производству или к магазину, например. Если бы я был директором, пусть даже православного магазина, я бы − в рамках христианского благочестия — торговал по рыночным законам. Но приход это не завод и не магазин, а люди, которые приходят вместе помолиться, совершить таинства.

Приходилось отвечать и на такой вопрос: «Собираюсь прийти в храм на причастие, но не знаю, сколько это стоит». Понятия «плата», «стоимость» вообще не уместны, когда речь идёт о причастии Святых Христовых Тайн. Даже и к церковным требам их нельзя применять. «Платное, бесплатное» — слова из другой области. В некоторых храмах, я слышал, висят объявления вроде «Требы для инвалидов войны и многодетных проводятся бесплатно», но думаю, что это тоже неправильно. Это все равно, что написать в брачном контракте: «Муж обязан любить жену бесплатно».

У Достоевского в «Записках из подполья» главный герой был весьма ядовитый человек. И как-то он призвал к хорошей, доброй жизни проститутку. Та исправилась, но заодно влюбилась в него и в порыве ему отдалась. А он ей за это дал деньги. И хотя он вообще имел дурной характер, но этот свой поступок сам считал просто запредельно плохим.

А мы что же — пробуем заплатить за любовь Божию?

Пожертвования на храм, конечно, нужны, потому что и храм надо содержать, и священникам жить на что-то нужно. И это даже не немощь духовенства, а просто следствие того, что мы пока пребываем на земле, а не в Царстве Небесном. Но жертва должна быть добровольной. Такая жертва приносит благословение Божие и тому, кто жертвует, и тому, кто получает пожертвование. В этом, кстати, проявляется истина, что в Церкви Божией все мы — не только духовенство — являемся царственным священством.

Когда священник искренне совершает своё служение, прихожанину и самому, без условий, бывает, хочется пожертвовать. А требовать «плату» за требы неприлично духовенству.

Со мной, когда я был еще молодым священником, однажды произошел такой случай. Мне пожертвовали какую-то очень маленькую, как мне показалось, сумму, я ничего не сказал, но в душе был недоволен. И тогда спросил себя: «Почём Тело Христово, отец Константин?»

Но жертва — это ещё и участие. Некоторые рассуждают так: если храм богатый, то на него и не надо жертвовать. Конечно, храм будет стоять, Бог найдёт способ помочь ему. Но если я прихожанин этого храма, то мне обязательно захочется что-то сделать именно для него.