Потребление Святых Даров мирянами

Согласно чинопоследованию Божественной Литургии, принятом в Русской Православной Церкви и зафиксированном в Служебнике, все священнодействия на ней могут совершаться только особыми поставленными на то лицами — священнослужителями. Относительно же потребления Святых Даров в Служебнике даётся следующее указание: «Диакон же, вшед северною страною, потребляет Святая со страхом, и со всяким утверждением» (см.: Служебник, Божественная литургия иже во святых отца нашего Иоанна Златоустаго).

В «Настольной книге священнослужителя» также указывается, что: «Остатки Святых Даров потребляются служившим Божественную литургию и готовившимся диаконом… После заамвонной молитвы священник, войдя царскими вратами в алтарь, читает молитву „Исполнение закона и пророков“, после нее диакон, если он служит с приготовлением, идет к жертвеннику для потребления Даров. В противном случае Дары потребляются самим священником сразу после отпуста» (Настольная книга священнослужителя: В 8 т. — Изд. 2-е. — М., 1992. — Т. I. — С. 396−397).

Священник не вправе изменять обряд потребления Святых Даров по своему усмотрению, а если же такая необходимость возникла по состоянию его здоровья или каким-то другим причинам, то он должен найти решение этой проблемы вместе с правящим Архиереем своей епархии.

Необходимо отметить, что в древности в Константинополе, когда потребление Святых Даров ещё не было оформлено литургически, их потребляли отроки, как это видно из рассказа Евагрия о чуде в патриаршество св. Мины (536−552), бывшем с еврейским мальчиком, потребившим Святые Дары (Успенский Н. Д., проф. Анафора: опыт историко-литургического анализа. — М., 2006. — С. 379).

«Древний обычай, — говорит Евагрий, — требует, чтобы в том случае, когда остаётся большое число частиц пречистого Тела Христа Бога нашего, для снедения их призывать невинных детей из числа тех, которые посещают низшие школы» (Евагрий Схоластик. Церковная история. — М., 1997. — Гл. 36. О патриархе Мине и о бывшем в его время чуде над Еврейским отроком).

Но в дальнейшем в византийской литургической традиции «потребление остатка Святых Таин при жертвеннике издревле было поручено собственно диаконам, о чём ясно говорится в Апостольских постановлениях (VIII, правила 13, 14). В Евхологии западного литургиста Иакова Гоара XVII в. в конце Божественной литургии святого Иоанна Златоустого указывается, что в случае отсутствия диакона Святые Дары потребляются священником, что ещё раз подчёркивает мысль, выраженную в Апостольских постановлениях» (Настольная книга священнослужителя. — С. 396−397; Диакон / Диак. М. Желтов. — Православная энциклопедия. — Т. 14. М., 2007. — С. 574).

В настоящее время в современном латинском обряде Римо-католической церкви допускается потребление Святых Даров экстраординарными служителями Евхаристии и даже мирянами: «Священник или иной служитель (диакон или даже мирянин) потребляет Святые Дары, то есть собирает и вкушает все остатки евхаристических видов в богослужебных сосудах (и за их пределами, если по какой-то причине они там оказались), а затем совершает очищение евхаристических сосудов, омывая чашу вином (или водой), которое затем выпивает, и тщательно отирая сосуды пурификатором (специальным платом)» (Святые Дары. П. Сахаров. Католическая Энциклопедия. — Т 4. — М., 2011. — С. 612−615.; Католическая энциклопедия)

Но всё-таки, несмотря на установленную литургическую практику в Русской Церкви, были и исключения из общепринятого порядка. Самый известный из них — это возрождённая св. отцом Иоанном Кронштадтским древняя практика потребления оставшихся Святых Даров мирянами, о которой свидетельствует священник Василий Шустин. Согласно его воспоминаниям, после окончания Литургии, совершаемой отцом Иоанном «Святые Дары ещё остались, и батюшка позвал в алтарь всех, кто был там, приобщался, но не запивал. Поставив всех полукругом перед жертвенником, держа Чашу в руках, он стал приобщать людей вторично, прямо из Чаши» (Святой праведный Иоанн Кронштадтский. Причастник Божественного света / Автор-составитель А. А. Маркова. — М., 2014. — С. 345).

Но такое исключение от общецерковного установленного порядка было вызвано не идеями литургического возрождения, а действительно практической необходимостью. Прот. Владимир Воробьёв объясняет такие действия о. Иоанна тем, что он причащал всех, и очень многих ежедневно. И в конце его жизни ему приходилось использовать огромные Чаши, чтобы Св. Даров хватило на тысячи людей — а причастников бывало до 12 тысяч, причём многие стояли даже на площади вокруг Андреевского собора. Конечно, чтобы всех причастить, нужно было приготовить очень много Св. Даров. Современники вспоминают, что Чаша для Св. Даров была похожа по размеру на суповую кастрюлю. И для того чтобы всех причастить, с о. Иоанном бывало очень много сослужащих священников. В последние годы он один практически не служил. К нему приезжало много духовенства, желавшего вместе с ним служить и причаститься, они помогали ему причащать народ. Так же, как и теперь: когда служит не один священник, а несколько, то все священники могут причащать. Тогда Святая Кровь разливается после преложения, после возгласа «Святая Святым!», в несколько Чаш, и частицы для причащения мирян тоже всыпаются во все Чаши. Служба совершается всегда с одной Чашей, она символична, нельзя служить на нескольких Чашах. Но когда служба уже окончена, можно Св. Дары разделить на несколько Чаш. У отца Иоанна Кронштадтского бывало до 12 таких Чаш. Выходили 12 священников и причащали народ из 12 Чаш (Иоанн Кронштадтский: пастырское служение / Свящ. Филипп Ильяшенко, С. Л. Фирсов // Православная энциклопедия. — Т. 24. — М., 2010. — С. 355−356). Конечно, потребить потом оставшиеся Св. Дары одному человеку было невозможно. И вот о. Иоанн и призывал мальчиков в алтарь и давал им потреблять Св. Дары. (Введение в литургическое предание Православной Церкви / Проф., прот. Владимир Воробьев. — М.: ПСТГУ, 2005. — С. 211)

Подобный случай произошёл и с нашим современником протоиереем Валерианом Кречетовым: «Прислуживать в Церкви Валюшка начал с шести лет. Ходил на каждую службу и на каждой причащался. Служил у них необычный отец Николай [фамилию сейчас уже сложно установить — прим.ред.], может быть, прозорливый, — он давал этому маленькому алтарнику потреблять Святые Дары прямо из Чаши, во образ причащения священнослужителей. Валя тогда ещё даже не был сыном священника — отец примет сан значительно позже» («Сподоби мя послужить сыну Твоему и Богу Моему». Истории из жизни протоиерея Валериана Кречетова).

Что же до храма, о котором упоминает автор вопроса, то подозреваю, что здесь явно упоминается литургическая практика общины священника Георгия Кочеткова, где по свидетельству владыки Василия (Родзянко), такая практика как раз не «исключение, а применяется постоянно». «Отца Георгия за Литургией посетил владыка Василий и, между прочим, заметил ему: „Мне о Вас наговорили такие ужасы, будто у вас миряне потребляют Святые Дары?“ Отец Георгий категорически отверг данное обвинение. Владыка успокоился, распрощался с отцом Георгием, вышел из алтаря, и каково было его изумление и возмущение, когда, вернувшись зачем-то в алтарь, он застал Александра Михайловича Копировского, лжицей потребляющего Святые Дары из Чаши!» («Это даже не дерзость, а наглость и циничное лицемерие» / Диакон Владимир Василик).

Как видим, здесь уже не священник преподаёт Святые Дары мирянам для потребления, так же как во время Причащения лжицей, а пономарь сам потребляет их из Чаши на жертвеннике. Вряд ли такое нарушение установленного чина можно оправдать какой-то практической необходимостью и скорее всего здесь литургическое новаторство присущее этой общине. Но в «Учительном известии» есть строгое предупреждение о том, что даже в случае смерти священника во время совершения им Литургии никто, кроме другого священника не может потребить Святые Дары:

«Если иерей, литургисая, перед освящением Тела и Крови Господних почувствует тяжёлое недомогание (не имея сил что-либо сделать) или вскоре умрёт, то служба должна прекратиться. Если же иного священника в это время рядом не окажется, чтобы совершить службу и потребить Святые Дары, то кто-либо из благоговейных и чистых мужей, взяв покровец и не касаясь голой рукою, хорошо покроет Дары, чтобы ничего не попало на дискос или в святую чашу, пока другой священник не придёт. Который, придя, должен совершить полностью Божественную службу, или в другой день, или в этот же, только на другом престоле, начав с проскомидии, взяв новый агнец и освятив его по обычаю. Все это должен сделать иерей, потому что не присутствовал при совершении той Литургии. После же потребления нового освящённого Агнца потребит и прежний Агнец, и Кровь Божественную выпьет, или, всыпав и влив в святую чашу, все вместе на жертвеннике потребит» (Служебник. М.: Изд. Моск. Патриархии, 2001. — С. 536. Перевод на русский язык: https://azbyka.ru/izvestie-uchitelnoe-na-sovremennom-yazyke#o_priluchivshikhsja_nedostatkakh_sluzhashhego_svjashhennika).

А по поводу увиденного в храме о. Георгия владыка Василий позднее с горечью и болью написал следующее: «Смущает и практика свободного обращения с „врачующей“ благодатью священства — допущения мирянам, не имеющим этой благодати, потреблять Святые Дары после литургии, что практикуется в общине отца Георгия. Это ещё одно очень опасное вмешательство в Божественную природу Церкви, чреватое опасными последствиями. Как можно до такой степени обременять бедного мирянина, в полном безоружии, без благодати священства, установленной специально для того, чтобы дать духовную силу вынести на себе огонь „божественного погребения“ Тела Христова в себе самом?! Какое жуткое вмешательство ума человеческого в Божественную бездну» («Это даже не дерзость, а наглость и циничное лицемерие» / Диакон Владимир Василик).

Вряд ли что-то нужно добавлять уже к написанному владыкой Василием. Поэтому приведу лишь указание архим. Киприана (Керна), которое косвенно касается и заданного вопроса: «Иерей должен совершать Литургию по определённому уставу и обычаям Православной Церкви, не внося в нее самовольных дополнений и изменений, искажающих ее смысл или нарушающих установленные обычаи. Посему всякая отсебятина, самовольное дерзание в области реформаторских попыток, хотя бы и проникнутых самыми почтенными побуждениями, как то: приблизиться к духу первохристианства или сделать Литургию более, так сказать, „близкой“ для верующих (чтение вслух молитв, служение с открытыми царскими вратами, самочинные возгласы и т. д.) — недопустимы. Чувство пастырского такта, с одной стороны, и литургическая грамотность в стиле, церковной культуре, с другой, должны всегда уравновешивать в священнике всякую крайность, от тупого уставщического буквоедства до безвкусного новаторства» (Евхаристия / Архимандрит Киприан (Керн). — М., 2001. — С. 114).