Почему вечером утреня, а утром вечерня? Как вы оцениваете перспективы разработки приходского богослужебного устава?

Я не очень понимаю, в чём проблема. Например, вот у нас (наш главный храм — это Николо-Кузнецкий храм; храм Богословского факультета, а здесь, где мы беседуем, в Лиховом переулке — приписной храм), в силу обстоятельств нашей учебной жизни, и здесь, и приходском в Николо-Кузнецком храме (там служат вечерню и утреню вместе вечером, а с утра Литургию), мы служим вечерню отдельно вечером, а утреню служим с утра перед Литургией. В приходском храме, в котором я когда-то был, по будням вообще всегда служили только утреню и Литургию. Вечерню, если не было большого праздника, не служили. Но служили с утра всё.

Я просто не вижу здесь проблемы. Можно спросить у настоятеля. Если он сочтет нужным, — служи утреню с утра. Мне кажется, этот вопрос легко решается на местном уровне. И поднимать его на уровень ставленнической присяги я просто не стал бы.

Такая «литургическая и логическая аномалия» (так эту практику назвал игумен Петр (Прутяну) в своей статье по данной проблеме: О совершении утрени вечером, вечерни — утром и прочих искажениях богослужебной практики / Игумен Петр (Прутяну)) возникла в Русской Церкви вследствие увеличения количество всенощных бдений после прославления своих русских святых, а также и после того как в Типиконе, изданном в 1682 году, служение всенощных на некоторые праздники было предоставлено на усмотрение предстоятеля. А ведь кроме них оставалось ещё 18 неотложных бдений, не считая воскресных.

Проф. Н. Д. Успенский отмечает, что такой насыщенности бдениями в Иерусалимском уставе на православном Востоке не было никогда и даже на Афоне, и закономерно, что совершение столь частых бдений так, как это указывает Типикон, физически было невозможно (Успенский Н. Д., проф. Чин всенощного бдения (ή αγρυπνία) на православном Востоке и в Русской Церкви // Труды по литургике. Т. 1. М., 2004. С. 371).

Альтернативой этому могло бы быть возвращение к прежней студийской практике отдельного совершения вечером великой вечерни и утром полиелейной утрени «в малых обителех и соборных и приходских храмех, идеже всенощныя не бывают или настоятель не изволит», возможность которой предлагается в 7-й главе Типикона. Но в действительности это оказалось невозможным, так как Русская Церковь в своей богослужебной практике ориентировалась на практику православного Востока, а здесь уже в XIII веке Иерусалимский устав (отличительной чертой которого как раз и были всенощные бдения), вытеснил Студийский (не такой торжественный и без бдений, соответственно) (см.: Иерусалимский устав. / А. М. Пентковский // Православная энциклопедия. Т. 21. М., 2009. С. 504). Отсюда, как констатирует проф. Н. Д. Успенский, «сведение уставной службы к двух-трехчасовому „бдению“ было печальным, но естественным исходом», а далее и сокращение чина всенощного бдения за счет изъятия из него элементов греческого происхождения, составлявших принадлежность собственно Иерусалимского устава (Там же. С. 371 и 379).

Такой предельно сокращенный чин всенощного бдения с половины XIX столетия стали совершать в городах и населенных центрах страны накануне воскресных и праздничных дней с вечера, в сельских же храмах — утром (Там же. С. 373). Ну, а затем по аналогии с праздничным богослужением, так же начали соединять и вседневные, совсем уж короткие службы в одну. Монастыри же, в свою очередь, переняли эту же практику ради достижения уставного единообразия между монастырями и приходами.

На первый взгляд кажется, что решить эту проблему легко и просто: необходимо только отказаться от практики «русских всенощных» и совершать вечерню и утреню в свое время, как они совершалась в древности.

Но такое, казалось бы, простое и очевидное решение, всё равно не приведёт к желаемому результату, поскольку не решает главную проблему — различие в понимании времени суток в Византии в Среднее века, связанное с римскими календарными понятиями, которое в последствии затем и закрепилось в богослужебных книгах и с тем как понимается «утро» и «вечер» в наше время.

Греческое όρθρος (ортрос по-славянски) перевели не совсем точным понятием «утро» и отсюда и название соответствующего богослужебного часа — утреня. В древности это слово обозначало весьма продолжительный период времени — начиная с первого пения петухов, когда обычно еще темно, вплоть до самого начала дня, т. е. от 3-х до 6 часов утра по современному счислению. В него включались еще два хронологических момента, имеющие большое значение для «утреннего» богослужения:

• а) лат. «alba», — когда небо белеет, т. е. только-только начинает рассветать, и
• б) лат. «aurora», греч. έως, «утренняя заря», «денница», — когда небо алеет уже непосредственно перед восходом солнца.

У нас же сейчас «утро» — это обычно время с 6:00 до 12:00 (см.: Утро). Но с точки зрения богослужебных книг это давным-давно не «утро», а «день». Византийское «утро» — это от 2-й половины ночи примерно так до утренней зари, а утреня — это бдение второй половины ночи (т.к. молящиеся на ней встают в полночь и бодрствуют до рассвета), во время которой и должно петься/читаться Великое Славословие. Поэтому и монахи начинали «утреннюю» службу еще перед рассветом. Но утреня городская, или «соборная», разумеется, начиналась позднее — с восходом солнца. Память этого и закрепилась в названии двенадцати молитв, читаемых теперь священником на утрене перед царскими вратами, это — έωθηναι, т. е. молитвы «утренней зари», молитвы «денницы», содержание которых непосредственно связано с этим периодом суток. (Другой вопрос, что в русской практике они очень часто читаются не в свое время и потому теряют свой смысл) (Око Церковное / Михаил Арранц. М., 1999. С. 19).

То же и с «вечером». Для нас вечер — это время суток, следующее за днём и предшествующее ночи с 18:00 или 19:00 до 00:00 по местному солнечному времени (см.: Вечер). Но такой «вечер» для богослужебных книг — уже «ночь», а «вечер» — это не начало ночи, а конец дня от полудня до захода солнца и время где-то около 14−16 часов, что для нас это еще самый настоящий день.

Так как сейчас ритм жизни сильно изменился по сравнению со средневековым и благодаря электрическому освещению люди позже начинают рабочий день и так же позже его заканчивают, то на приходе так, как в Византии, служить абсолютно нереально, кроме как разве что на Рождество и Пасху. Да и понятно, что так труднее и не удобнее для прихожан, так как утреня с Литургией займёт часа 3−4 времени. «Всё это понятно, но… как-то нелепо Благодарить Господа за то, что он воздвиг нас ото сна в шесть-семь часов пополудни :-) попросив за час до этого »…вечера мирна" (Источник: Игумен Агафангел (Белых). Утро вечера мудренее).

Но тут я согласен с отцом Михаилом Желтовым, который когда-то в интернет-дискуссии утверждал, что: «современный уклад жизни просто не позволяет служить службы в их положенное время: утреню — в 3 утра, вечерню — в 14 дня. На приходе это абсолютно не получится.

Совершение вечерни в 17.00 — это почти столь же неправильно (просто по количеству астрономических часов, на которые смещена служба со своего уставного места), сколь и совершение ее в 10.00 (как обычно и бывает Великим постом — Преждеосвященная ведь идет после часов). Точно так же неправильно совершение утрени в 8 или даже 9 утра вместо 3−4 утра. Тем более, что, если совершать Преждеосвященную в 17.00, то пост, самое раннее, окончится только в 18.00, а столь жесткий пост — полное неядение до самого позднего вечера — Типикон предписывает лишь на первой седмице поста и в Великие пятницу и субботу — а вовсе не на других седмицах.

А вот почему бы в монастырях (хотя бы в некоторых…) не служить, как положено (и, как и служили во всех российских монастырях до революции, а на Афоне служат до сих пор!) — т. е. утреню не с вечера, а ночью, а Преждеосвященную постом — в районе 13−14 часов — я не понимаю" (Источник: Позднее какого часа нельзя начинать литургию?).

«Ведь священник тем самым нарушает ставленническую присягу?»

В тексте ставленнической «Присяги при рукоположении во диакона и иерея» утверждённого Священным Синод РПЦ на заседании 22 марта 2011 года (журнал № 21) о таком нарушении нет ни слова, как и нет жёсткого требования совершать богослужение только по Типикону: «Богослужения и Таинства совершать с усердием и благоговением по чиноположению церковному, ничего произвольно не изменяя» (Источник: Присяга ставленника перед рукоположением в сан иерея).

Да его и не может быть, так как Устав — это не закон, норма или правило, которое требует строгого и неукоснительно исполнения.

«Типикон от греческого слова τύπος - тип, образ, форма, образец, идеал. Идеал — это нечто совершеннейшее, возвышеннейшее, всегда влекущее к себе, как бы манящее, но никогда в полной мере не достижимое. Наш Типикон — изложение идеального порядка богослужения, ставящее своим образцом древнее многочасовое богослужение великих отцов и подвижников. Теперь только в немногих обителях и храмах богослужение в той или иной мере лишь приближается к идеальному порядку его, изложенному в Типиконе» (Афанасий (Сахаров), еп. О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви. М., 2011. С. 40).

«Почему бы не разработать приходской Типикон, как это попытались сделать в Болгарии?»

Проф. А. А. Дмитриевский о греческом Уставе (см.: Типик церковный по чину Христовыя великия Церкве / Сост. протопсалт Константин. Константинополь, 1853) писал, что "…нынешний Типикон для современного греческого духовенства получает особенный интерес и значение. Это не просто Типикон, в котором лица заинтересованные найдут указание на тот или иной случай богослужебной практики, объяснения почему так, а не иначе совершается в тот или иной день года церковная служба и кому принадлежите это мнение, но и практическое руководство, по которому пастыри греческой Церкви легко могут изучать и церковно-богослужебные порядки или Устав церковный и знакомиться прямо и непосредственно с распоряжениями относительно этого высшей церковной власти" (Типикон Великой Церкви, или современный Типикон греческих приходских церквей / Проф. А. А. Дмитриевский // Руководство для сельских пастырей. К., 1887. № 6. С. 242).

Но ведь и у нас есть уже такое же подробное практическое руководство — это ежегодные «Богослужебные указания для священно-церковнослужителей» издаваемые Московской Патриархией и предназначенные «не для замены Церковного Устава — Типикона, но в помощь при пользовании им, особенно в случаях, когда могут возникнуть затруднения при совершении богослужения» (От Издательства // Богослужебные указания на 2019 год. Для священно-церковнослужителей. М., 2018. С. 4). Важное значение этого руководства при совершении богослужения подтверждено и на заседании Синодальной богослужебной комиссии 1 декабря 2015 года, где обсуждался вопрос о новой редакции Типикона.

«Комиссия посчитала нецелесообразным редактировать Типикон как исторический документ. Для церковного обихода достаточно издаваемых Богослужебных указаний»

(Источник: Состоялось итоговое пленарное заседание Синодальной богослужебной комиссии).

Да и вряд ли стоит надеяться, что «приходской устав» упорядочит нашу богослужебную жизнь и избавит от не «логичных литургических аномалий». По крайней мере, с введением такого греческого приходского Устава (т.е. Типикона Виолакиса) на Востоке этого так и не произошло и «как не выполнялся на приходах монастырский Устав, так сейчас редко где полностью соблюдается и этот, официально сокращенный, приходской Типикон. Кстати, на монастыри введение приходского Устава влияние, в основном, не оказало, и в богослужение монастырей практически никакие изменения не были внесены» (Источник: К вопросу о порядке богослужения на праздник Благовещения, случившийся в Великую Субботу / С. А. Ванюков).

Что же касается «приходского устава» для РПЦ, то по этому вопросу высказано достаточно аргументированное мнение нашего предстоятеля. Так на состоявшемся 22 декабря 2016 г. Епархиальном собрании г. Москвы Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл затронул тему приходской богослужебной практики. Из разных викариатств и благочиний, например, поступают предложения разработать «оптимизированный богослужебный приходской устав», «унифицированную схему сокращения богослужебных последований для приходских храмов».

«Исторически все богослужебные уставы возникали не в результате какой-то келейной, теоретической работы, утвержденной потом особо уполномоченным органом в качестве нормы богослужения. Они вырабатывались самой жизнью церковной общины, — напомнил Святейший Патриарх Кирилл. — Уставы отражали обычай, то есть реально сложившуюся практику. А письменная их фиксация помогала потом обучать этой практике последующие поколения. Однако порядок и нормы богослужебной жизни постепенно, органическим образом менялись вместе с общими изменениями обстоятельств жизни Церкви, ее монастырей и приходов, ее членов. С какого-то времени в нашей Церкви такие изменения, происходившие естественным путем, перестали находить отражение в писаном уставе. В точности „по уставу“, по печатному Типикону богослужение сегодня не совершается не только ни в одном приходе, но и ни в одном монастыре Русской Православной Церкви. И если бы кто-то вдруг волевым образом решил отменить все те изменения, которые богослужебная практика, то есть сама жизнь Церкви, давно внесла в наше богослужение, и служить буквально так, как писано в Типиконе, то все бы очень удивились и восприняли такую службу как неслыханное новшество».

Нужен ли нам вводимый «сверху», решением Священноначалия новый обязательный «приходской устав», отражающий идеальное и полностью единообразное приходское богослужение? Такой вопрос поставил перед участниками собрания Патриарх.

«Полагаю, что не нужен, — выразил уверенность Его Святейшество. — Если он станет продуктом умственной, кабинетной работы, да еще и не будет допускать никакой вариативности, то очень скоро окажется, что жизнь следует своим чередом и расходится во многих деталях с новой писаной нормой — так же, как расходится она с издаваемыми у нас „Богослужебными указаниями“, где ежегодно воспроизводится инструкция, которую в точности мало кто исполняет».

Вместе с тем действительно было бы полезно собрать и постараться письменно зафиксировать тот «бесценный богослужебный опыт заслуженного московского духовенства», о котором говорит в своей записке отец Алексий Муравейник, то есть лучшую практику московских приходов, рожденную самой церковной жизнью, полагает Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Этой работой могла бы заняться епархиальная богослужебная комиссия.

Святейший Владыка рассказал, что в Комиссии по богослужению и церковному искусству Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви также находится на рассмотрении вопрос об упорядочении практики совершения уставного богослужения. «Пока еще комиссия не пришла к определенному результату своей работы. Считал бы полезным координацию деятельности в этих вопросах между упомянутой Комиссией Межсоборного Присутствия и Богослужебной комиссией города Москвы», — отметил Патриарх" (Источник: Приходской устав).

Так что процесс идёт и в доказательство этого последние церковные новости: «10 октября 2019 года состоялось заседание комиссии Межсоборного присутствия по вопросам богослужения и церковного искусств. Среди тем, включенных в повестку дня, участники заседания обсудили и вопрос упорядочения практики совершения приходского богослужения» (Источник: Состоялось очередное заседание комиссии Межсоборного присутствия по вопросам богослужения и церковного искусства).

Конечно есть и уже разработанные предложения по изменению совершения суточного богослужения и приведения его в соответствие с литургическими нормами (например: Доклад о реформе богослужебного Устава / И. А. Карабинов; Доклад Отдела о богослужении, проповедничестве и храме «Об упорядочении богослужения» // История церковнославянского языка в России. Конец XIX — начало XX в. / А. Г. Кравецкий, А. А. Плетнева. М., 2001. С. 298−303; О совершении утрени вечером, вечерни — утром и прочих искажениях богослужебной практики / Игумен Петр (Прутяну); Утреня вечером / Михаил Зеленый).

Но как-то сомнительно, что даже самый лучший и утверждённый свыше приходской Устав сможет преодолеть инертность в массовом масштабе или же, по правде сказать, лень отцов и удобство для прихожан, да и опять же для тех же отцов. Поэтому и массового отказа от практики постоянных «русских всенощных» и соединения вечерни с утреней в ближайшем времени в Русской Православной Церкви вряд ли стоит ожидать.

Да и посмотреть на сложившуюся проблему можно и по-другому, и в негативном увидеть положительное, например, так как это заметил святитель Афанасий (Сахаров), указывая что «у нас нет какого-нибудь сокращенного Типикона. И это обстоятельство имеет большое нравственно-воспитательное значение. Наш Типикон в том виде, в каком он существует, является прежде всего постоянным напоминанием об идеале православного богослужения. А то, что наше богослужение и наша молитва так далеки от начертанного Типиконом идеала, должно возбуждать в нас чувство смиренного сознания нашего несовершенства… Наш Типикон — это вехи на пути молитвенном, указывающие нам протоптанные дорожки, прямо ведущие к цели, дорожки, протоптанные и истоптанные святыми угодниками и нашими благочестивыми предками. Зачем уклоняться на иные пути, зачем выискивать новые, когда по этим, как уже изведанным, безопаснее, легче, скорее, с меньшим трудом можно войти в труд всех предшествовавших поколений, пожать то, что уже посеяно иными, между прочим и для нас.

В богослужении, в Уставе Православной Церкви нет ничего случайного, в нем все строго продумано. И все, даже малейшие детали имеют свой, часто весьма глубокий смысл, сообщают отдельным чинам и последованиям свой колорит, придают им особую умилительность и трогательность… Перестановка одной части богослужения на место другой, внесение несоответствующих дополнений, опущение даже небольших деталей, — это всё нарушает общую гармонию богослужения. Наше богослужение — высокохудожественное произведение, сложный механизм тонкой работы. И если иногда нам неясен смысл той или иной детали богослужения, — это не значит, что его вовсе нет. Это значит только, что мы пока еще не умеем понять его, не знаем. Надо найти его и постараться уяснить себе. Из сказанного следует, как важно для православных в деле молитвы и богослужения послушание Церковному Уставу. Важно и необходимо и мельчайшие детали чинов и служб церковных исполнять именно так, как они изложены в Уставе, ибо только тогда богослужение будет иметь тот именно смысл, какой дает ему Святая Церковь" (Афанасий (Сахаров), еп. Там же. С. 17−19, 40).

Единая Церковь должна иметь единый устав, в котором могут быть лишь особые указания для совершения служб в приходских храмах.

Вечер и утро в богослужебном уставе не связаны с положением солнца на небосводе. Важна последовательность суточного круга. Церковный день начинается с вечера, утреня служится после вечерни.

В древней Церкви христиане в виду гонений молились под покровом ночи. Поэтому Утреня начиналась не утром, а ночью. Началом ее является Шестопсалмие. В это время светильники в храме гасились. Было еще темно. По прошествии нескольких часов в самом конце Утрени появлялась в небе заря. Священник торжественно и радостно произносил: «Слава Тебе, показавшему нам свет». Профессор М. Скабаланович пишет: «Такой взрыв религиозного чувства, какой представляет собою это славословие, ближайшим образом вызывается наступающим в этот момент всенощного бдения первым проблеском утренней зари». (Толковый Типикон. Славословие великое). Сейчас, когда этот возглас священник произносит вечером, в него вкладывается не буквальный, а духовно-символический смысл.

Современный мирянин (не насельник монастыря) просто физически не сможет в силу отсутствия времени и больших расстояний посещать богослужения, если их все служить строго в соответствии с временем суток. Первый час надо совершать по нашему времени в семь часов утра, Третий час в девять часов, а Шестой час в двенадцать часов дня. После уже начинать Божественную Литургию.

В ставленнической присяге запрещено самочинно изменять богослужебный устав: «Богослужения и Таинства совершать с усердием и благоговением по чиноположению церковному, ничего произвольно не изменяя». Если священник точно соблюдает установившийся порядок богослужения, он не нарушает присягу.