Допускать ли до исповеди и Причастия людей, находящихся в блудном сожительстве?

Когда я был ещё молодым священником, у меня был такой случай. Ко мне пришла женщина, уже немолодая, и сказала, что она живёт, как бы теперь сказали, в «гражданском браке». Её брак не зарегистрирован и не венчан, живет она уже давно, лет 10 или 15, и так они собираются продолжать жить вместе с сожителем или, как она его назвала, «мужем». И вот она пришла в Церковь и хочет воцерковиться и причащаться. Я ей сказал, что не могу её причащать, пока она не узаконит свою жизнь с этим человеком. А он не готов. Она очень переживала, очень огорчилась и поехала к замечательному старцу, отцу Тихону Пелиху. Я знал отца Тихона очень близко. Он был святой человек, прозорливый, замечательный подвижник. Он принял эту женщину, обласкал, утешил, причастил. И через короткое время она привела мужа, и муж поисповедовался. Потом они расписались, повенчались и воцерковились. Отец Тихон всё это прозревал, видел, и так сделал.

В математике есть такое понятие — «производная». Вектор развития — направление движения. Если очевидно, что такое-то решение послужит воцерковлению, тогда мы можем проявить икономию, помочь этому воцерковлению.

Нельзя быть формалистом и не всегда стоит отслеживать букву канона — нужно понимать его дух, духовный смысл.

Но, если священник не чувствует возможности такого доброго развития, если человек не собирается воцерковляться, если он хочет просто «воцерковить свой грех», остаться в грехе, но только ещё и причащаться — то потакать этому будет преступлением. Тогда церковная жизнь превращается неизвестно во что. Тогда можно, например, воровать — и причащаться; убивать — и причащаться; блудить — и причащаться. Это неправильно и даже преступно.

Такие вопросы теперь осложняются тем, что во всём мире, и у нас в России тоже, по существу говоря, уничтожается семья. Отменяются все традиционные нормы не только семейной жизни, но и вообще отношений между людьми. Между однополыми людьми во многих странах уже узакониваются содомистские сожительства. В этом смысле мы живём в ужасное, дикое время; пожалуй, такого никогда не было. Содом и Гоморру — два города Господь сжёг огнём. А сейчас и Европу, и Америку, и весь мир охватывает этот смертный грех.

Дети воспитываются в самых извращенных понятиях. От молодёжи, школьников и студентов, сейчас приходится слышать: «А почему нельзя сожительствовать? Что в этом плохого? Это же естественно». Они так смотрят: если человек хочет есть, почему ему нельзя поесть? Это же естественно: поесть и утолить свой голод. Если есть плотские потребности, почему их нельзя удовлетворять? Это же естественно. И объяснить им, в чём состоит грех, очень трудно, потому что они говорят, что так все вокруг живут, и ничего. И действительно, государство и общество теперь живущих в блуде и извращениях не осуждает.

Объяснить это сложно. Люди начинают это понимать, когда уже поздно: когда у них разрушена жизнь, когда они уже изуродовали и себя, и всю свою жизнь, и окружающих людей. Тогда они иногда приходят в себя и каются; и то не всегда.

Так что здесь задача духовника очень затруднена. И дать какие-то однозначные рецепты: «Не принимать! Никого не допускать!» — будет неправильно.

Однажды я встретился с одним архимандритом, который, по-видимому, был из старообрядцев и никого не причащал у себя на приходе. Служит Литургию и никого не причащает. Почему? Он говорит: «Они все грешники. У них грехи, и я им даю епитимию по Требнику. Там написано: 3 года, 5 лет, 7 лет, и я даю. Он не исполнил — и я добавляю. Если он ещё чем-нибудь согрешил — я ещё прибавляю» — и все прихожане у него были под епитимиями, никто не мог причащаться. И так он и считает, что это нормальная, церковная жизнь.

Но превращать Церковь в такое судебное репрессивное учреждение невозможно и неправильно. Священник должен быть отцом, и он должен со всей болью и состраданием каждый раз решать для себя проблему: «Как привести к покаянию? Как помочь вернуться в отчий дом заблудшему человеку?» Это бывает очень непросто. Нельзя просто всех гнать, а нужно с любовью, не осуждая, с пониманием объяснять, что это больша́я ошибка в жизни, что так нельзя. Можно так сказать: «Когда ты это поймёшь и исправишь, тогда мы будем дальше двигаться. А если ты сейчас начнёшь причащаться и при этом продолжишь так жить, — это будет тебе только в осуждение, и ты благодать не воспримешь. Благодать Божия не пребывает в сердце блудника, это невозможно». Нужно объяснить человеку, что такое брак.

Сейчас люди живут философией гедонизма. Это — жизнь ради наслаждения, проникает и в Церковь тоже. И люди думают, что брак существует для того, чтобы удовлетворять свои плотские потребности. А детей можно двоих родить — и всё. А зачем ещё дети? Начинают предохраняться от рождения детей и думают, что в этом нет греха. А ведь человек создан Богом таким образом, что плотская супружеская жизнь имеет своим прямым следствием рождение ребёнка. Это замысел Божий. Искажение этого замысла — грех.

Почему так Господь устроил? Потому что Бог есть любовь; и человек тоже должен быть любовью. А любовь — это не наслаждение, это не влюблённость. Любовь — это прежде всего сострадание, сорадование; это — жизнь не для себя, а для того, кого ты любишь. Это самоотдание.

Дети научают любви, и являют любовь. И когда у родителей рождаются дети, они их кормят, воспитывают, учат — отдают себя им; они живут по любви, подвигом любви. Этот подвиг и создаёт семью. А если люди не хотят этого подвига, то любовь уходит, и результат очевидный — разводы. Если во главу угла поставлена гедоническая цель — наслаждение, удовлетворение своих похотей — то жена в конце концов надоест, и муж постарается найти себе другую партнершу.

Откуда это массовое, повальное движение к разводам? Сейчас (по недавней статистике, которую проводили в Петербурге) среди молодёжи 90% браков разводятся. По всей стране примерно 50% разводятся, тоже совершенно ужасная цифра; а среди молодёжи — 90%! Это значит, что современная молодёжь не способна любить, эта способность убита блудом, а без любви жизнь в браке становится пыткой. Если нет любви у людей, то брак превращается в муку, и люди разводятся, а потом уже меняют своих партнеров как перчатки.

Я всегда спрашиваю на исповеди, когда вижу новых, не знакомых мне людей, состоят ли они в браке. Спрашиваю не про венчание, а зарегистрирован ли брак. Все священнослужители нашего храма тоже приучены, что

этот вопрос задаётся в первую очередь для желающих исповедоваться и причаститься, если мы не знаем этих людей.

И нередко — очень нередко, а сейчас гораздо чаще, чем 10 лет назад — выявляется, что большое количество людей, в том числе и обращающихся в Церковь, живут в таком блудном сожительстве. Примерно 50% населения. Причём живут не один год и не два, а 5, 8, 14 лет, уже имеют детей, а некоторые даже внуков, и брак не зарегистрирован.

Брак не регистрируется по разным причинам. Это и имущественные, и наследственные вопросы, это вопросы противостояния родственников, это какие-то ещё вопросы, которые связаны уже с получением жилплощади, и масса других моментов. Бывает, что они не хотят, не доверяют друг другу, не уверены в друг друге до конца. Иной раз задаёшь вопрос: «Вы уже двоих детей родили, а до сих пор не уверены, будете жить с этим человеком или нет?» — абсурд.

В этом случае мы не препятствуем исповеди, но я всегда предупреждаю людей, которые находятся в таком сожительстве, о том, что Церковь даже исповедовать не разрешает в таком состоянии. Но мы допускаем таких людей к исповеди. Они исповедуют другие грехи: гнев, раздражение, может быть, и мошенничество, и воровство, и гордость. А с этим грехом даем им время разобраться.

Мы предупреждаем о том, что не имеем права допустить их до Причастия, потому что каноны Церкви этого не позволяют. Мы советуем им как можно скорее поставить этот вопрос друг перед другом и прийти к какому-то выводу: либо узаконить брак, либо расстаться, если они сожительствуют недолгое время — в результате некоторые расстаются со своими сожителями и начинают вести христианскую жизнь.

И предупреждаем: «Ваше участие в Таинстве Евхаристии возможно тогда, когда вы узаконите отношения друг между другом хотя бы на государственном уровне. Если вы захотите потом повенчаться, для этого вам нужно какой-то период жить церковной жизнью, понять, как живёт Церковь, и сознательно подойти к совершению этого Таинства».

Если люди приходят и говорят, что узаконили брак, мы просим показать свидетельство о браке как документальное подтверждение того, что это совершено.

В течение трёх-пяти лет всё встаёт на свои места практически у всех, приходящих с этим вопросом. Некоторые остаются в таком же состоянии, а часть — просто расстаётся со своими сожителями, видя бесперспективность таких отношений и поняв их греховность.

Нельзя таких людей прогонять, а надо им всё объяснить до конца: как и что, с церковной точки зрения, они должны сделать.

В принципе, я не считаю возможным допускать таких людей до Причастия. Наверно, есть какие-то исключения, так же как и в случаях, когда христианка выходит замуж за нехристианина, но их очень трудно описать в каком-то системном виде.

Наличие ребенка? Долгое время сожительства? Квартирный вопрос? Делает ли все это «не брак» браком?

Можно, конечно, возразить, что наличие бумажки из ЗАГСа тоже ничего не решает. Но если эта бумажка ничего не решает и ничего не значит, то почему же ты ее не берешь? А я скажу почему: потому что не хочешь ответственности ни в каком смысле — и вот это, мне кажется, главный момент для того чтобы отличить одно от другого.