Стоит ли причащать младенцев у нецерковных родителей?

Ну как не причастить крещёного младенчика, принесённого в храм пусть и малоцерковными родителями? Почему мы должны наказывать дитя за суетность папы или мамы, которые никак не отзываются на пламенную беседу пастыря и на призыв прослушать курс лекций по истории христианства или по нравственному богословию?

Младенчик — это дитя Божие, на личике которого играют лучи благодати Христовой. Не об этом ли говорит Спаситель: «Не запрещайте детям приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное» (Мф. 19, 14)?

Мы крестим ребёнка по вере восприемников и родителей, но неужели Христос Спаситель не прострёт Своих Отеческих дланей и не обымет младенца в таинстве Причащения, не просветит его Божественной благодатью?

Да, мы не знаем, как дальше поведут себя родители, когда дитя придёт в возраст. Начнут ли они читать христианскую литературу, назидать ребёнка, учить его молитвам. Но благодать Святого Духа, осеняющая дитя, и Сам Христос, пребывающий с малюткой, бережёт его и от коклюша, и от падения с подоконника, куда временно поставили колыбель, и от других несчастных случаев, а ангел Божий распростирает над ним свои крылья. Поэтому для священника огромная радость причащать детей, иногда с улыбкой журя родителей: «Где же вы были, дорогие папы и мамы? Не пора ли вам повенчаться, предварительно придя к батюшке на покаянную беседу? Всегда ждём вас!»

А ещё прежде этого вопроса батюшка может, причащая младенчика, подарить маме свежую розу, взятую от иконы, а папе ненавязчиво предложить молитвослов или какую-то книжечку духовного содержания со словами: «Благодарим вас, что вы принесли вашего малыша! Примите, пожалуйста, подарки. Вот вам „Мишка на севере“ и „Красная шапочка“ — такие конфеты на дороге не валяются, специально для вас!» Тогда-то и завязываются ниточки общения, душевной симпатии и доверия, и этих родителей всегда будет влечь к пастырю, как к магниту.

Важны не слова лишь, но дела: гостеприимство, хлебосольство, открытость души пастыря навстречу захожанам. И каждый пастырь пусть учится этому искусству, или роскоши общения с людьми.

Конечно, крещёного младенца стоит причащать и оказывать ему духовное окормление.

Если смущает, что родители не воцерковлённые, тогда не нужно было и крестить этого младенца. А раз уж вы его покрестили, то мы не имеем права лишать его Благодати Господней. И Сам Господь сказал: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им» (Мк. 10:13−14).

Другой вопрос — то, что родители не воцерковляются и не воспринимают слова, обращённые к ним. Что же сказать? К сожалению, это достаточно частая практика на сегодняшний день. И следует признать, что простые увещевания мало действенны. Больше действенны слова любви, обращенные к младенцу и к его родителям.

Мы должны понимать, что, может быть, единственная возможность нашей встречи с нецерковными родителями — у Чаши Господней, когда они причащают своё дитя. И что мы можем им сказать? Слова укоризны, осуждения, строгости? Или сказать какие-то ободряющие слова: «Какие вы молодцы, что пришли ребёночка причастить! Какой у вас славный мальчик» или «Какая у вас прекрасная девочка»? И эта ласка, ни к чему нас не обязывающая, пробуждает в людях желание прийти ещё раз. Они видят, что батюшка добрый, не строгий. Они, конечно, понимают своё недостоинство, они понимают несоответствие своей жизни, всё это они прекрасно понимают. Но у них нет внутренней мотивации для того, чтобы эту жизнь изменить. Слава Богу, что есть мотивация принести ребёнка в храм, и этот ребёнок их воцерковляет. Но если священник не разберётся в этой ситуации и отгонит их или станет каким-то формальным занудой, то, конечно, они потихонечку будут остывать и приходить в храм всё реже и реже. А если они услышат какие-то добрые слова поощрения, им захочется их услышать ещё раз. Каждый хочет любви, внимания, ласки, каждый хочет снисхождения к себе.

Даже если нас, пастырей, священноначалие будет укорять за наши недостатки, которые у каждого есть, то, наверное, мы будем избегать встречи с ним. А если они нас будут как-то утешать, оказывать нам знаки внимания, любви, заботы — то мы, конечно, понимая свои недостоинства, всё-таки будем стремиться ещё раз их увидеть, в надежде на эти знаки любви, внимания и благословения.

Мне видится реальным путь малого, доброго слова, внимательного слова, снисхождения, прощения. И тогда люди потянутся.

Если они принесли ребёнка — то его нужно причащать обязательно. Неправильно думать, что у них нет никакой веры, потому что неверующие люди не станут приносить ребёночка — они покрестят и этим ограничиваются.

Нужно для них говорить проповедь перед Причастием, минут 15:

«Самое важное для взращивания ребёнка в Церкви — это его причащение. Как хорошо, что вы пришли! Но важно не только это. Когда ребёночек немножко подрастёт и начнёт понимать, вы должны учить его молитве. Научить молитве „Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа“, научить молитве „Господи, помилуй“, чуть попозже „Отче наш“ и „Богородице Дево радуйся“, к 10-летнему возрасту должны выучить Символ веры. Обязательно дома детям читать Евангелие. Если у вас Евангелия нет дома, вы можете купить у нас в лавке недорого. Если у вас нет денег — я вам подарю, для того чтобы Вы детям своим читали или пересказывали. Очень важно детям пересказывать Евангелие на ночь. Это очень важно для воспитания».

Так вот потихонечку-потихонечку, по-доброму, ласково.

И если у них есть устойчивое желание причащать младенца, через год-другой будут на вполне среднем уровне просвещены.

Я сам, совершая богослужения, сталкиваюсь с тем, что приходят и приносят ко Причастию младенцев, чьих родителей я в иное время в храме не вижу вообще или вижу очень редко, а в своем кафедральном соборе я знаю лично основной круг прихожан. Как нам поступать в этом случае?

Ситуация действительно непростая. С одной стороны, мы действительно причащаем младенцев по вере их родителей. С другой стороны, то святоотеческое основание, ради которого мы совершаем Таинство Крещения над младенцем, звучит примерно так: мы крестим младенца, чтобы не дать увеличиться той пропасти, той трещине, тому повреждению, которое есть во младенце. К Причастию младенцев я бы относился, исходя из той же логики. Всё-таки напитание младенца Телом и Кровью Христовой приносит благодатную силу и помощь в его жизнь, и, я глубоко убеждён, отчасти и в жизнь его родителей. Опосредовано. Потому что этот младенец — их плоть от плоти и кровь от крови.

Кто знает, что будет с этими родителями завтра? Тот факт, что они понуждают себя на то, чтобы принести младенца к Литургии и к Причастию, отчасти свидетельствует об их вере. Если бы для них всё происходящее в храме было чуждым — они не приносили бы своих детей, в этом я глубоко убежден.

Другое дело, что иногда это бывает связано с какими-то полу-суеверными моментами: чтобы ребёнок не болел, чтобы всё было хорошо. Но мы должны жить в диалоге с теми людьми, которые приходят к нам в храм.

Батюшка [автор вопроса] пишет, что он пытался разговаривать, пытался о чём-то говорить. Но, возможно, время ещё не пришло. Всё-таки люди сегодня по-разному приходят в храмы, и сердца их по-разному располагаются к тому, чтобы быть им по-настоящему в Церкви.

Сегодня очень часто не родители приводят детей в храм, а дети приводят своих родителей. И я знаю много таких случаев, когда те дети, которых так приносили в храм ко Причастию, вырастали и жили жизнью Церкви, и потом за ними приходили их родители. Поэтому я бы не стал занимать какую-то категоричную позицию и отказывать в Причастии таким детям. Но с людьми надо разговаривать. Есть простой пастырский принцип: ты не можешь спрашивать с людей, если ты им чего-то не дал, если ты их не научил. Если это произошло, ты объяснял, ты старался, а нет ответа — то возможно (но опять-таки надо относиться к этой ситуации с очень большим пастырским вниманием) возыметь такое дерзновение и сказать: «Нет, я больше не буду причащать вашего ребёнка, потому что вы сами не желаете жить жизнью Церкви». Хотя я бы посоветовал священнослужителям, когда они собираются принимать такое решение, особенно молодым, всё-таки посоветоваться с более опытным священником или с правящим архиереем.

Обычно, я стараюсь говорить проповедь после Причастия, но иногда именно ради таких людей я выхожу до Причастия и какое-то слово обращаю к ним. То есть существует возможность обратиться к ним с проповедью.

Какие у нас ещё есть возможности? Мы можем через наших сестёр милосердия, через молодёжных активистов в храме попытаться что-то дать им с собой — какую-то брошюрку, воззвание, чтобы они уходили не с пустыми руками, и таким образом пытаться всё-таки что-то донести до этих людей.

Но, вы знаете, это такая тайна, как Господь касается сердца человека, и принимать решение о том, кто в ограде Церковной, а кто нет — это очень ответственно. Очень ответственно! Поэтому мы должны говорить, мы должны изыскивать эту возможность, чтобы голос Церкви (пастырское воззвание) был услышан. Понятно, что возможностей у нас не так много, но мы должны использовать их по максимуму. И только тогда, когда мы действительно исчерпаем все средства, мы можем говорить этим людям: «Извините, вы нас не слышите, хотя мы к вам обращаемся регулярно и разными способами». Но на это надо иметь какое-то особое дерзновение.