Все ли Таинства католиков признаются Православной Церковью?

По этой логике совершенно непонятно почему украинский Епифаний Думенко «лжемитрополит». Принят предстоятелем поместной православной Церкви в сущем сане — значит митрополит и точка. Рукоположен анафемой, так ведь вся католическая иерархия вроде под анафемой. Или со временем анафема проходит? Не принес покаяния? А кто его знает, что он там принес. Не сочтите, пожалуйста, за ерничество. Я действительно не вижу разницы.

Есть такое толкование этого вопроса — в церквях отколовшихся от Православия, но сохранивших апостольскую преемственность, таинства имеют только «форму», но содержанием эти таинства исполняются при присоединении к Православию.

Знаю о таком толковании. Еще это формулируют как «действительное, но не действенное». А разве форма и содержания таинств могут существовать по раздельности? Удивительное какое-то гибкое богословие…

«В Православной Церкви веруется, что хлеб и вино в таинстве Евхаристии пресуществляются призыванием и нашествием Св. Духа. А латины, как сказано выше, сочли ненужным призывание сие, и исключили оное из своей литургии. Итак, разумеющий — сам да разумеет о Евхаристии Латинской».
Прп. Амвросий Оптинский

Всё очень обтекаемо. Как объяснить простому прихожанину, почему он должен быть в православной Церкви, если признаются таинства КЦ? Со времен семинарии не понимаю, как можно признавать священство и не признавать другие таинства? Вопрос политики?

В сборнике статей Патриарха Сергия (Страгородского) «Отношение православного человека к своей Церкви и к инославию» (М, 2001) есть статья «Значение апостольского преемства в инославии», в которой говорится, что неверно думать, будто при отпадения некоего церковного сообщества в раскол у него могут сами собой сохраниться какие-то благодатные дарования (крещение, священство), но Церковь, совершая свой суд над этим сообществом, может сохранить в нём какие-то дарования по своему усмотрению.

Аналогично тому, как происходит с согрешившим священником. Не благодать священства сохраняется (или не сохраняется) у него, а Церковь (в лице своих полномочных органов) может или лишить его сана, или подвергнуть временному запрещению, или даже — по крайней икономии — оставить без наказания.

Вот соответствующий отрывок из этой статьи Патриарха Сергия:

«Если Православная Церковь принимает инославных клириков в сущем сане потому, что признает действительным их священство, то как примирить с этим признанием исторический факт перемен в отношениях Церкви к обществам, имеющим такое священство, например к католикам?

Нельзя забывать, что и к своим, совершенным в ее недрах хиротониям Церковь относится не без рассуждения. Существует целый ряд православных хиротоний, которые объявлены недействительными. Например, Максим Киник, был и сам православным, и даже незаурядным, и хиротонию получил от православных и правильно поставленных епископов, однако „и соделанное для него и соделанное им, все ничтожно“ (II Вселенский Собор, 4). Сюда же относятся и все те правила, которыми объявляются недействительными православные хиротонии, совершенные с существенным отступлением от правил, например без воли митрополита области (I Вселенский Собор, 6), или епископом в чужой епархии (Святых Апостолов, 14), или над чужим клириком (I Вселенский Собор, 16; Сардикийский, 15; Карфагенский, 91, и подобные).

В то же время и практика, установленная такими правилами, оказывается, в свою очередь, не неизменной. В истории постоянно повторяются случаи исключения из правил. Это потому, что правила Церкви — не догматические определения о предметах веры, раз и навсегда решившие вопрос, и не действуют автоматически. Они преподаны прежде всего к руководству церковного суда, и, следовательно, всякий случай их применения предполагает особое решение этого суда. В частности, отмечая недействительность рукоположения при тех или иных условиях, правила говорят лишь о праве церковного суда признать эти рукоположения недействительными. Это значит, что в случае нужды, во внимание к обстоятельствам данного дела или просто из соображений церковной икономии суд может остановить свой карающий меч и оставить данное рукоположение в силе. В истории Церкви известны случаи, когда православные епископы, вынуждаемые к тому чрезвычайными обстоятельствами или чрезвычайностью злоупотреблений, творили суд и расправу за пределами своей области, низлагали одних епископов и клириков, поставляли других. Однако в церковном сознании такие выступления находили оправдание и оставались в силе (например, действия святителя Иоанна Златоуста и другие).

Однако, делая подобные изъятия из правил, Церковь никогда не созидает этим прецедента на будущее время и никому не дает права оправдывать нарушения правил ссылками на этот прецедент. Церковная икономия не отменяет и даже не ослабляет силу канона. Она имеет в виду лишь данный, частный случай с его индивидуальной, неповторяемой природой и им ограничивает свое действие. Для всех же остается обязательным канон, по строгости которого церковный суд и может покарать виновного, если не имеет побуждений применить принцип икономии.

Приблизительно по этой же схеме построены и отношения Церкви к инославным обществам. Существенная разница только в том, что в области суда Церкви приходится иметь дело с отдельными нарушителями церковных правил, а здесь — с целыми группами таких нарушителей, более или менее организованными, объединенными каждая каким-нибудь особым отступлением. Суждение об отдельном представителе группы здесь неизбежно зависит от предварительного суждения о группе.

Как единственная на земле носительница власти вязать и решить и единственная сокровищница спасающей благодати, Церковь Христова имеет возможность и право объявить недействительными все рукоположения внецерковные. Однако, руководствуясь доводами церковной икономии, желанием способствовать спасению наибольшего числа людей, она это свое право осуществляет не всегда и не везде. Рукоположения инославных обществ, в которых сохранились и апостольское учение о рукоположении, и апостольская форма, Церковь оставляет в силе, она каким-то путем признает их действительными, потому что делает из такого признания и должные выводы, например не повторяет совершаемых таким клиром не только крещений, но и миропомазании. При всем том неосуществление Церковью своего основного права в отношении известной группы инославных обществ отнюдь не означает отказа Церкви навсегда от этого права. Когда обстоятельства церковной жизни меняются и описанное снисхождение к данному инославному обществу перестает уже содействовать спасению наибольшего числа людей, тем паче когда оно начинает прямо препятствовать ему, Церковь возвращается к своему основному праву и отменяет диспенсацию, опять связывает разрешенное. Этим и объясняется кажущаяся бессистемность и изменчивость отношения Церкви к инославным обществам» (Указанный сборник, стр. 68 — 70).