Сообщается ли Крещенской воде сила очищения (разрешения) грехов?

Чтобы ответить на заданный вопрос, необходимо проследить историю появления этих молитв в чинах великого и малого водоосвящений.

Слова молитвы: «Явил её силою, действом и благодатью Пресвятого Духа, быти всем от неё с верою пиющим, приемлющим же и кропящимся … грехов оставление…» это слова молитвы «Боже великоименитый…», которая печатается в Требнике в конце чина Малого освящения воды под заглавием «Молитва иная над водою». В современной русской приходской практике при совершении водосвятного молебна эта более краткая молитва часто читается вместо молитвы «Господи Боже наш, Великий в совете…», так как в этой более продолжительной молитве не содержится никаких прошений об освящении воды. Священник Михаил Желтов в своей статье «Водоосвящение» в Православной энциклопедии объясняет это так: «Этим подчеркивается идея малого водоосвящения как освящения воды в первую очередь через физическое прикосновение к святыне. Эта идея традиционна для православной Церкви и находит наиболее яркое выражение в чине литургии Преждеосвященных Даров. Обычай освящать воду через погружение в нее Креста полностью соответствует древней традиции. Для освящения воды в древности могло использоваться не только Честное Древо Креста, но и другие святыни, в первую очередь мощи святых; случаи освящения воды через погружение в нее святых мощей неоднократно описаны в агиографических памятниках. Этот обычай нашел выражение в чине омовения святых мощей, который часто встречается в славянских Служебниках и Требниках до середины XVII века. В чистом виде древняя практика освящать воду без особой молитвы, только через прикосновение к святыне, сохраняется в чине современного Требника „Егда крест творит священник на страсть недуга со святым копием“, где вода освящается просто через погружение в нее копия во время проскомидии» (Водоосвящение / Диак. Михаил Желтов. Православная энциклопедия. Т. 9. М., 2005. С. 146; www.pravenc.ru/text/водоосвящение.html).

На Востоке кроме традиции освящения воды через молитвенное призывание над ней, издревле бытовала и другая практика совершать водоосвящение через погружение в воду какой-либо святыни, которая со временем и привела к формированию византийского чина водосвятного молебна и схожих с им чинов, например, «Чина омовения св. мощей». Это чин представляет параллель чину малого водоосвящения и был очень распространен на Руси до сер. XVII в., но имел скорее частный характер; общецерковно он совершался только один раз в год, в Великую пятницу. Начинается чин с пения тропарей, затем читается молитва «Боже великоименитый…», и завершается священнодействием погружения в воду святыни. В качестве погружаемой в воду святыни в чине омовения св. мощей могли использоваться как мощи святых, так и Древо Креста Господня или другие реликвии Страстей.

В дальнейшем митр. Петр (Могила) исключил из состава своего Требника (Киев, 1646) чин омовения св. мощей, но при этом молитву этого чина «Боже великоименитый…» он использовал в чине «Краткаго воследования освящения воды», составленного им на основе чина омовения св. мощей. В русских изданиях Требника начиная со 2-й пол. XVII в. и вплоть до современных молитва чина омовения св. мощей — сам чин из Требника исключен как не имеющий соответствия в греческом печатном Евхологии — под влиянием южнорусских изданий Требника митр. Петра печатается в конце чина под заглавием «Молитва иная над водою» (Там же. С. 146).

Немаловажно и ещё одно упоминание о молитве «Боже великоименитый…» в греческих рукописях Евхология (напр., Sin. Gr. 982) под названием молитвы «над водою… во исцеление болящего и в защищение дома», которое представляет собой краткое молитвенное последование, совершавшеея в домах больных — можно с сравнить со словами в молитве современного Требника: «…прогнание всякаго зла, умножение добродетелей, болезнем исцеление, домовом же и всякому месту освящение и благословение, губительных и всяких злотворных воздухов отгнание, и благодати Твоея присвоение» (Там же. С. 144). Это ещё одна древняя традиция Церкви — освящение воды для сообщения ей целебных свойств, а также различные экзорцизмы над водой для придания ей апотропеических качеств (т. е. способности отвращать действие нечистых духов). Сохранился ряд молитв водоосвящения такого рода, например, молитвы на освящение воды и елея для таинства Елеосвящения. Главным же содержанием церковных священнодействий и чинопоследований врачевания являются прошения, обращенные к Богу об исцелении больного от физических или душевных заболеваний, а также о прощении его грехов, которые могли послужить их причиной. Вот почему в этой молитве и звучат слова: «даруй ей благодать и благословение Иорданово, и силу вся скверны очищающую, и всяк недуг исцеляющую, и бесов и всех наветов, и козней их прогонительную… И яви ю силою, действом и благодатию Пресвятаго Духа, быти всем от нея с верою пиющим, приемлющим же и кропящимся рабом Твоим, грехов оставление, изменение страстем, прогнание всякаго зла, умножение добродетелей, болезнем исцеление» (См.: Врачевания чины / А. А. Ткаченко // Православная энциклопедия. Т. 9. М., 2005. С. 503; www.pravenc.ru/text/врачевания.html#part₅).

Что же касается прошения "…сотвори ю … грехов разрешение… да вси почерпающии и причащающиеся имеют ю ко очищению душ и телес…" в молитве «Велий еси, Господи…» в чине великого освящения воды, то, как известно, она используется не только на праздник Богоявления, но и в последовании таинства Крещения. «Вернее, у богоявленской и крещальной молитв полностью совпадают начало и середина, а различаются только окончания. Общее происхождение крещальной и богоявленской молитв тем самым несомненно» (Происхождение и содержание чина великого освящения воды на праздник Богоявления / Свящ. Михаил Желтов. Православие.ru; www.pravoslavie.ru/76587.html).

Давайте сравним приведенный в вопросе фрагмент молитвы великого освящения воды с молитвой чина таинства Крещения и убедимся, что они полностью тождественны:

Вот отсюда и крещальный характер некоторых выражений молитвы великого освящения воды с прошением разрешения грехов (а в таинстве Крещения даруется полное прощение всех грехов) и экзорцизмом, как и в молитве врачевания.

Кроме того, центральная молитва Богоявленского чина «Велий еси, Господи» целенаправленно написана так, чтобы отражать структуру анафоры, то есть центральной молитвы главного христианского богослужения — евхаристической Литургии, и связь этой молитвы с чином Евхаристии несомненна.

Поэтому и великая агиасма, освященная со словами этой молитвы, традиционно считалась святыней, приближающейся по значению к Святым Дарам, принятие которых согласно вере Церкви, выраженной в литургических текстах, совершается во оставление грехов и в жизнь вечную. Как замечает свящ. Михаил Желтов, «в древнерусской практике к приобщению великой агиасме в дни помимо Богоявления молитвенно готовились, само приобщение могло предваряться исповедью и происходило по специальному чину. Отсюда же и старинный обычай употреблять великую агиасму строго натощак. В дониконовских изданиях церковного устава говорилось даже, что богоявленскую воду можно использовать для окропления не более трех часов после ее освящения, а дальше следует относиться к ней как к Святым Таинам, а именно: если куда-либо капнет даже одна капля великой агиасмы, „место то углем горящим да изжжется или да истешется, и в воду вмещется“, а если упадет на одежду („на ризу уканет“) — „да изрежется и в непроходимая места полагается“. В ходе богослужебной реформы второй половины XVII века эту чрезмерно ригористическую практику было решено смягчить, результатом чего стало исключение процитированного фрагмента из русского издания Типикона 1682 года» (Велий еси, Господи. О чине Богоявленского освящения воды / Священник Михаил Желтов // Журнал Московской Патриархии. № 1. М., 2022. С. 12−25; www.patriarchia.ru/db/text/5888183.html).

Согласно мнению многих святых отцов (см.: Прощение грехов только на исповеди / Свящ. Вадим Коржевский; www.kiev-orthodox.org/site/spiritual/4760/#_ftn1) и вере Церкви, выраженной в её богослужебных текстах, очевидно, что «очищение от грехов человек принимает не только в таинстве покаяния» и исповедь не является единственным и незаменимым средством очищения грехов, допускаемых после крещения.

Протопресвитер Александр Шмеман писал об этом так: «Так или иначе, в основе своей, по существу, таинство Покаяния как таинство Воссоединения с Церковью, совершалось лишь над теми, кто был отлучен от Церкви за определенные грехи и проступки, точно перечисленные в каноническом Предании Церкви. Об этом и сейчас еще свидетельствует подлинная разрешительная молитва: примири и соедини его со святой Твоей Церковью во Христе Иисусе Господе нашем… Это совсем не значит, однако, что неотлученных, верных Церковь считала безгрешными. Во-первых, Церковь никого из людей, кроме Пресвятой Богородицы, никогда не считала безгрешными. А во-вторых, соборное, литургическое исповедание грехов и мольба об их прощении входит и в молитву Трисвятого, и в молитвы верных на литургии. И наконец, само причащение Святых Тайн Церковь всегда воспринимала как совершающееся во оставление грехов. Поэтому дело тут не в безгрешности — которую не дарует и никакое отпущение грехов — а в различии, которое всегда делала Церковь между, с одной стороны, грехами и актами, отлучающими человека от благодати жизни Церкви, а с другой, той греховности, которой неизбежно подвержен каждый человек плоть нося и в мире живя, но которая как бы растворяется в собрании Церкви и о прощении которой и молится Церковь в молитвах верных, читаемых перед преложением Святых Даров. Ведь и перед самой Святой Чашей, в самую минуту причащения просим мы о прощении прегрешений вольных и невольных, яже словом, яже делом, яже ведением и неведением и верим, что в меру нашего раскаяния получаем его (Исповедь и причастие / Прот. Александр Шмеман // Собрание статей, 1947−1983. М.: Русский путь, 2009; azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_Shmeman/ispoved-i-prichastie

«Таким образом, уже с древности, — замечает уже прот. Владимир Воробьев, — Церковь знала, что существует разница между совершением Таинства покаяния и покаянием обычным, ежедневным, постоянным, которое должно быть в душе человека. И такое покаяние должно быть обязательно и в Литургии, и в наших утренних и вечерних молитвах. Мы должны всегда каяться за каждый свой грех, за большой и за маленький, должны трудиться над собой. Но это еще не значит, что должно совершаться специальное Таинство покаяния» (Воробьев Владимир, проф., прот. Введение в литургическое предание Православной Церкви. — М.: ПСТГУ, 2005. — С. 103).

Кстати, если говорить о молитве как таковой, то и она одна уже может быть достаточным средством к очищению грехов, почему и встречаются в святоотеческой письменности наставления, например, как у великого учителя Церкви: «Великий [путь] покаяния ты имеешь в милостыне, которая может освободить [тебя] из уз греховных; но есть для тебя и другой путь покаяния, также весьма удобный, чрез который может освободиться от грехов. Молись каждый час, не изнемогай в молитве, и неленостно умоляй человеколюбие Божие, а Бог не отвратится от постоянно молящегося, но простит тебе грехи твои и исполнит прошения твои» (Св. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 2. Кн. 1. Беседы о покаянии. 3. § 4. С. 331). Мало того, молитва имеет еще и ту особенность, что может добиться очищения не только своего, но и чужого греха, так что если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь (1Ин. 5. 16). На этом способе основываются и совершаемые в Церкви Таинства Исповеди (Ин. 20. 23) и Елеосвящения (Иак. 5. 14−15). (О «новых» или давно забытых старых способах очищения грехов / Свящ. Вадим Коржевский; www.kiev-orthodox.org/site/spiritual/4769/).

Да и зачем тогда на богослужении и в молитвах — молитве Господней «Отче наш» или «Ослаби, остави…» и многих других — постоянно упоминается о грехах, «согрешениях», «прегрешениях», а в молитве на просительной ектенье мы просим «прощения и оставления грехов и прегрешений», если не верим в такое прощение? Зачем в молитве об усопших просить Господа простить им их грехи, если они не могут принести покаяния в таинстве Исповеди?

В основе литургической жизни положен принцип: lex credendi est lex orandi — закон веры есть закон молитвы или, перефразируя, — мы молимся так, как верим, и верим так, как мы молимся, и о чём просим, то и надеемся от Бога и получить. А если не верим в то, что просим в своей молитве, то и не понятно тогда, зачем просим об этом, и зачем вообще нужна такая молитва.