Нужно ли освящать иконы и Святой Крест?

Действительно, согласно прямому свидетельству VII Вселенского Собора в древней Церкви, не существовало такой практики и соответственно, отсутствовали какие-либо особые чины и молитвы освящения икон и крестов. Так согласно заявлению иконоборцев, представленном на обсуждение Собора, свое не почитание священных изображений они аргументировали тем, что последние, дескать, не освящаются в Церкви, так как Церковь не знает и не употребляет особых молитв для этого действия.

«Нечестивое учреждение лжеименных икон не имеет для себя основания ни в Христовом, ни в апостольском, ни в отеческом предании: нет также и священной молитвы, освящающей их, чтобы сделать их из обыкновенных предметов святыми; но постоянно остаются они вещами обыкновенными, не имеющими никакого особенного значения, кроме того, какое сообщил им живописец».

На подобное заявление отцы Собора ответили: «Над многими из таких предметов, которые мы признаем святыми, не читается священной молитвы; потому что они по самому имени своему полны святости и благодати. Поэтому такие предметы мы почитаем, как достойные почитания, и лобызаем их. Таким образом и самый образ животворящего креста, хотя на освящение его и не полагается особой молитвы, считается нами достойным почитания и служит достаточным для нас средством к получению освящения» (Деяния Вселенских соборов, изданные в русском переводе при казанской духовной академии. — В 7 томах. — Том 7. — Издание 3-е. — Казань: Центральная типография, 1909. — С. 234−235).

Кроме того, после Седьмого Вселенского собора устанавливается обязательное новое правило, которое сохраняется и до сих пор: на всех иконах делается надписание имени того, кто ней изображен. Подобные надписи делались и в более раннюю эпоху, но не всегда, а это правило было введено не потому, что без надписания икона не может быть иконой, а для того, чтобы ни у кого не оставалось сомнения: икона освящается именем того, кого она изображает. Следовательно, согласно древней практике, освящение иконы происходило в момент «надписания ее имени», то есть при указании на иконе имени того или иного святого или события, на ней изображенного.

По мысли святых отцов, именно имя изображаемого устанавливало соответствие образа его первообразу, в связи с чем дальнейшее освящение иконы не имело смысла (Неудобные вопросы о Православии: как не исказить учение / Андрей Музольф)

Появление же особого чина освящения икон в литургической практике Церкви произошло довольно поздно: «в поствизантийскую эпоху такие чины независимо друг от друга появились и в греческом, и в русском изданиях богослужебных книг (а из них проникли и в другие православные традиции — грузинскую и т. д.).

Греческий чин освящение иконы коптского происхождения и нашел отражение в рукописях (с XV в.), а затем и в изданиях Евхология благодаря контактам греков с коптами" (Икона. Икона в православном богослужении / Священник Михаил Желтов // Православная энциклопедия. Т. 22. М., 2009. С. 14). Примечательно, что эта молитва на освящение иконы, должна была читаться даже не священником, а архиереем, который предварительно помазывал икону по углам святым елеем. «Последний чин, вероятно, напоминал его авторам помазание миром святого престола при освящении храма, но едва ли не больше он напоминает о том мире, которым помазывается икона при освящении у монофизитов…» (Лурье В. М. / История византийской философии. Формативный период. — СПб., Axioma, 2006. — С. 440).

Впоследствии этот чин был неоднократно подвергнут критике со стороны многих видных греческих богословов. Так преподобный Никодим Святогорец в своем комментарии к канонам Седьмого Вселенского Собора отозвался о нём крайне отрицательно: «Святые иконы не нуждаются в молитве и помазании миром потому, что, по Досифею, только папистам свойственно беззаконие освящать иконы через молитвы и обряды. Ибо они хвалятся, что папа изготавливает иконы из чистого воска, святого мира и воды освящения, что он читает над ними чудесные молитвы и оттого эти иконы чудотворят… Теперь видишь, что молитва, которая читается над святыми иконами, — папистская, а не православная, новейшая, а не древняя? Потому-то упомянутая молитва не находится нигде в древних рукописных Евхологиях, а мы заметили, что этой молитвы нет и в Евхологиях, напечатанных 100 лет назад. Становится ясным, что святые иконы не нуждаются в молитве и миропомазании, потому что иконы, написанные и на стенах церквей, в их притворах и дворах, и просто при дорогах и на дверях, и на священных сосудах, никогда не помазываются миром и не освящаются молитвой, но, несмотря на это, все поклоняются им соотносительным и почитательным поклонением ради их подобия первообразу» (Пидалион: Правила Православной Церкви с толкованиями: в 4 т.: пер. с греч. — Преподобный Никодим Святогорец. — Т. 2: Правила Вселенских соборов. — Екатеринбург: Изд-во Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря, 2019., комментарий к введению к канонам 7-го Вселенского Собора).

Так же и Иерусалимский патриарх Досифей в 1690-е гг. обличая «латинские ереси», писал, что они выдумали какую-то специальную молитву для освящения икон, то есть не хотят считать икону саму по себе, без этой молитвы, священной. «Поэтому они и придумали для иконы особый чин освящения, сообщающий ей святость „извне“ и компенсирующий отсутствие святости в иконе самой по себе» (Лурье В. М. / История византийской философии Формативный период. — СПб., Axioma, 2006. — С. 439). Необходимо отметить что о. Сергий Булгаков считал, что такая позиция «это ложное мнение, которое даже в пределах греческой церкви неспособно было упразднить освящение икон, есть следствие увлечения в полемике с католиками и, конечно, не имеет вероучительного значения» (Булгаков Сергей / Первообраз и образ: сочинения в двух томах. Т. 2. Философия имени. Икона и иконопочитание. М., СПб., 1999. С. 292).

В настоящее же время этот чин как несовместимый с учением VII Вселенского Собора в целом вышел из практики греческих Церквей, а в новейшей практике икона помещается на 40 дней в храм и по благословению священника передается верующим

(Икона. Икона в православном богослужении / Священник Михаил Желтов // Православная энциклопедия. Т. 22. М., 2009. С. 14).

На Руси поначалу так же отрицали необходимость освящения икон и креста. Так Владимирский собор 1274 г. в 9 правиле постановил: «Крест бо освятился есть кровью Христовою и освящает вся — люди и воду, а креста — никтоже: тъ како мы крест освящаем, вяжем и раздрешаем?» (1274 г. Определения Владимирского собора изложенныя в грамоте митрополита Кирилла II // Памятники древнерусского канонического права: Ч. 1: (Памятники XI—XV вв.). — СПб., 1908. — (Русская историческая библиотека; 6). С. 100−102). Поэтому и в старообрядчестве, в том числе в единоверии, данный чин отсутствует; нет его и в Большом Требнике.

Впервые же эти чины освящения были введены в практику Русской Церкви после того, как в 1646 г. митрополит Киевский святитель Петр (Могила) издал в типографии Киево-Печерского монастыря составленный им «Евхологион, альбо Молитвослов, или Требник» (см.: Требник митрополита Петра Могилы. Т. II. Ч. 2−3. Репринтное издание: К., 1646. К., 1996. С. 97−119; 126−128).

тот Требник содержал целый комплекс таких чинов, которые, как утверждал сам митрополит, были им найдены в различных греческих и славянских источниках, а по факту являются, переработанными переводами чинов из католического богослужебного сборника «Rituale Romanum» 1614 года (Богослужение Русской Церкви Х-ХХ вв. / М. С. Желтов, протоиерей Сергий Правдолюбов // Т. «РПЦ». М., 2000. С. 503; Ср.: Rituale Romanum Pauli V. Pont. Max. jussu editum. Antverpiae: ex officina Plantiniana apud Balthasarem & Joannem Moretos, 1617. С. 245−246).

Так в «Чине благословения и освящения новосооруженнаго креста от злата, или сребра, или много крушца, или древа или распятия на кресте древяном, или досце иконой писанный» святитель Петр Могила, отчасти, использовал содержание молитв, находящихся в чине, на тот же случай, латинского требника. Влияние латинского требника, в данном случае, сказалось еще и на особой его торжественности, где кроме краткого чина освящения креста, есть еще: «Benedectio solemnior novae crucis».

В чине «Благословение креста к ношению на персех, в нем же не влагаются мощи святых» (в современном Требнике этот же самый чин имеет другое название: «Благословение креста для ношения на теле») крест, при своем освящении, полагался на св. престол, а первая молитва этого чинопоследования представляет лишь переделку первой молитвы из латинского чина De benedictione crucis pectoralis: — «Omnipotens Deus, qui crucis signum pretioso Filii tui sanguine dedicasti» (Частное богослужение в Русской церкви в XVI и первой половине XVII в. / Священник В. Д. Прилуцкий. К., 1912. С. 114, 118).

Что же касается молитв в чинах на освящение икон Распятия, Святой Троицы, Господа Иисуса Христа или одного из Господских праздников, Пресвятой Богородицы, святого, а также нескольких икон одновременно, не имевших аналогов ни в православных ни в католических Требниках, то вероятно, что они составлены самим митрополитом Петром, так, как и греческой и в латинской практике существовала только одна молитва, общая, для освящения различных икон (см.: Там же. С. 113−118; ср.: Rituale Romanum… С. 245−246; Чин освящения икон в католической церкви).

Петр Могила, умер вскоре после издания своего Евхологиона, и не успел представить его на рассмотрение Всероссийского Патриарха и Собора и поэтому его Требник не получил повсеместного распространения и признания. Но во 2-й половине XVII в., после известной реформы богослужения, некоторые чины из него были внесены в печатавшиеся в Москве богослужебные книги, которые и применяется в настоящее время при совершении обрядов, чинопоследования которых отсутствуют в Большом Требнике: в т. ч. освящения икон и креста (Таинства и обряды Православной церкви / Протоиерей Геннадий Нефедов. М., 2004. С. 11−12).

В дальнейшем в нашем русском сознании иконы, не освящённые чтением особой молитвы и окроплением святой воды, перестали восприниматься как достойные почитания, а с развитием изобразительного искусства такое освящение стало уже необходимым условие для перехода изображения из простого предмета искусства в почитаемую святыню.

Протоиерей Николай Озолин считает, что такая «надобность в особом чине освящения появилась только тогда, когда сами изображения перестали быть «подобными» в исконно древнем понимании. То есть тогда, когда они перестали выражать очевидным образом святость изображенного лица. Верующие, по всей видимости, озабоченные отсутствием очевидной святости изображения, стали приходить к священнослужителям с просьбой сделать что-нибудь для того, чтобы образ стал святым.

Тут следует задать вопрос: какой смысл в этой практике, и может ли чин освящения сделать из несвященного образа священный? Ответ может быть только один — нет.

Потому что если данное изображение не икона по своему стилю и художественным свойствам — оно не станет иконой через окропление святой водой.

Значит, единственное понимание акта освящения иконы — это воспринимать освящение как принятие данного образа Церковью, с тем, чтобы этим освящением удостоверить, что образ достоин (имеет нужные качества), дабы быть включенным в литургическую жизнь Церкви. А верующие действительно могут молиться перед данным образом Богу и святому, и этот образ поможет правильной молитве. В таком случае священник или епископ может совершить освящение: он посмотрел (священник должен достаточно хорошо разбираться в подобных вопросах), и может сказать: «да», если мы его освятим, он будет служить Церкви.

А если образ не имеет нужных качеств, тогда священнослужитель скажет: «Нет, этот образ я не освящу, потому что освящение не-иконы не сделает из нее икону».

В этом смысле духовенству дается уникальная возможность воспитать верующих в различении духов в иконописи. Потому следует начинать с воспитания духовенства, для него существует дисциплина «богословие иконы» или «православное иконоведение (иконология)» (Протоиерей Николай Озолин: «Освящение не-иконы не сделает из неё икону»).

Протоиерей Сергей Булгаков считает, что «следует различать обычное, человеческое именование картины или иконы от церковного его именования, или освящения. Наличие именования иконы необходимо для её завершения, как и для возможности ее освящения. Именованная, но ещё не освященная икона есть как бы проект иконы. И простое человеческое именование не может заменить освящения, т. е. церковного именования, как это думали ещё в эпоху VII Вселенского собора, и как думают иные имяславцы и теперь (думая этим доставить вящее возвеличение имени Иисусова). Сознание необходимости освящения не сразу отпечатлелось в практике иконопочитания в виде разных освятительных чинов для разных икон, и, что особенно интересно, особого освящения иконы ещё не знает и VII Вселенский собор. Позднейшая практика, установившая необходимость освящения икон, восполнила неполноту определения VII Вселенского собора, которое, не зная освящения, тем самым не выделяет священные иконы от всякого религиозного изображения» (Булгаков Сергей / Первообраз и образ. С. 290−291).

Да и само название последования чин «благословения», а не «освящения» говорит о том, что иконы не освящаются, а только благословляются, что является неким знаком одобрения к дальнейшему употреблению того или иного образа верующими в своей молитвенной практике.

В настоящее время уже и в среде старообрядцев чины освящения так же стали всё чаще применятся в церковном обиходе. И это несмотря на то, что раньше они отрицали необходимость освящения икон или креста, так как «традиционно, человек желающий приобрести икону, интересуется жизнью иконописца или резчика (литейщика), если же пришлось купить на торжище, то обычно икону кадят с Исусовой молитвой (или дома кацеей, или в храме по благословлению священника (см.: Об освящении Крестов и икон).

Так иерей Никола Муравьев признал необходимость такого благословения: «Думаю, что традиция приносить священникам Святые образа появилась из необходимости контролировать каноничность, традиционность и православность изображений, т.к., поверьте, иногда показывают такое, что не только молиться, но и смотреть то сложно. Когда на приходской праздник поднятия новых крестов на храм или подъем колоколов на звонницу колокольни приезжает архиерей, служится молебен, иногда с водоосвящением, епископ молитвенно просит о мире для всего мира и милости к этому храму и молящимся, „долгостояния“ крестов и благозвучия для колоколов. Мне кажется, что такое определение этих действий, как „благословение“, было бы обоснованно… Но привычка — вещь свирепая: молились — молились, водой кропили — кропили, значит „ОСВЯЩАЛИ“ и все» (Откуда пошла традиция освящать кресты?).

Но кроме литургического смысла чин освящения икон или крестов имеет ещё и педагогический смысл: ведь освящая кресты и иконы, мы испрашиваем благословение не столько тем или иным изображениям, сколько тем верным, которые будут перед ними молится или носить на персех. Так в молитве в чине освящения креста священник просит: «Призри милостиво на это знамение Крестное, и ниспошли Божественное Твое благословение и благодать, и подай ему силу и крепость, чтобы всякий, кто в воспоминание спасительных Твоих страданий, и животворной Твоей смерти, и для сохранения и защиты души и тела на себе его будет носить, получил чрез него Небесное благословение и помощи удостоился». И далее: «Всякому же его носящему на себе верному рабу Твоему да послужит защитою души и тела пред лицом врагов видимых и невидимых и от всякого зла и ко умножению Твоей благодати».

При благословении же икон святых в молитве мы просим, чтобы верные, «взирая на них, прославляли Бога, их прославившего, и стремились подражать житию и делам их».

Так что не все так просто с этой практикой освящения икон и креста, уже достаточно прочно закрепившейся в нашей церковной жизни, хотя ещё и не до конца нами осмысленной.